Применив переименование через внутренний экран, я увидела играющего в футбол Арлекина, в колпаке и длинном белом балахоне, с кружевным воротничком, красными пуговицами и свисающими до пят рукавами. Одеяние не было приспособлено для популярной игры, и чтобы не шлепнуться, он подпрыгивал вместе с мячом. Представив себя «Арлекином, играющим в футбол на большом зеленом поле», я нашинковала лук, не проронив ни единой слезинки.
После этого случая я еще раз пять «гоняла футбольный мяч» и теперь нарезаю лук совершенно спокойно, даже не переименовываясь.
ЗЕБРА НА КАБРИОЛЕТЕ
— И совсем не ворожил? — недоверчиво уточнил Хэхэльф.
— Да вроде нет. — Я задумался, а потом честно сказал:
— Тут так сразу и не разберешься: когда ворожишь, а когда все само собой получается…
М. Фрай. «Гнезда химер»
На одном из симоронских семинаров все желающие выходили в центр круга и рассказывали о своей проблеме, а группа переименовывала добровольцев. Я поведала о том, что после финансового кризиса осталась без работы, и составила из предложенных имен комплексное: «Я зебра, которая скачет верхом на кабриолете и подстегивает его кочергой». Ведущие семинара дали задание нарисовать плакаты, соответствующие именам, чтобы устроить в следующий раз торжественный парад.
В это время я гостила у сына с невесткой, и мы с четырехлетней внучкой Машей засели рисовать плакат. Она — настоящая красотка с огромными голубыми глазами и светлыми кудряшками, похожая на девочку с шоколадки «Аленка». Несмотря на ангельскую внешность, Машка была на редкость упряма.
Настоящим мучением для нас были попытки накормить нашу красавицу.
Никакие уговоры и наказания не действовали. Из вредности Машка могла два-три дня ничего не есть, только воду пить. Я выходила из себя, когда внучка в течение часа терзала бутерброд: ходила с ним, залезала на диван, игралась. Есть сама она наотрез отказывалась — выплевывала еду, давилась до рвоты.
Так вот, сели мы с Машкой зебру на кабриолете малевать. Для меня кабриолет — это карета с высокими колесами, украшенная золотыми вензелями, с занавешенными окошками, как в исторических фильмах. Я представила, что она мягко покачивается на рессорах. Когда зебра запрыгнула на крышу кареты, рессоры затряслись. Кочергой, к которой узлом привязан хвост, зебра дубасила по заднему «бамперу» кареты. Лошадей не было, а повозка мчалась будь здоров.
Пока я рисовала плакат, меня не покидало ощущение, что я скачу по ухабам на этой повозке. Машка мне помогала — намазюкала кочергу. Когда транспарант был почти готов, внучка открыла книжку С. Маршака «Детки в клетке», как раз на той страничке, где изображена зебра, скачущая на двух ногах, с лихо закрученным хвостом. Машка тут же продекламировала стишок:
Полосатые лошадки,
Африканские лошадки,
Хорошо играть вам в прятки
На лугу среди травы!
Только мы закончили плакат, как внучка сама попросила есть, первый раз за всю свою сознательную жизнь:
— Мам, а давай покушаем.
Потрясенная до глубины души, мать ответила:
— А чего ты хочешь?
— Чего-нибудь, бутерброд с сыром.
После рисования плаката Машка резко переменилась. Сейчас она кушает сама, не капризничая, причем ест практически все.
* * *
Теперь о работе. Раньше я была занята в фирме, предлагавшей населению программы накопления денежных средств. После 17 августа 1998 года я фактически потеряла работу — люди перестали вкладывать деньги, не доверяя ни банкам, ни страховым компаниям. Куда бы я ни приходила, в ответ слышала: