Тут же нашлись варианты, подходящие остальным обитателям нашей коммуналки, и мы быстро оформили все документы. Гриша с семьей и бабуля с дедулей получили то, что хотели, а я — хорошую двухкомнатную квартиру. За всю эту операцию мне пришлось доплатить весьма скромную для Санкт-Петербурга сумму в пять тысяч долларов. Причем агентство, расселявшее квартиру, не взяло комиссионных — примерно три тысячи долларов.
Мы долго покидали коммуналку, особенно Гриша, у которого оказалось множество вещей. Например, у него в комнате стоял шкаф, набитый крупой и бутылками с подсолнечным маслом, приобретенными еще по талонам. Я постоянно переименовывала Аркадия, купившего нашу квартиру, и он безропотно ждал, когда же мы ее освободим. Мои друзья сделали ремонт в нашей бывшей квартире, и Аркадий пригласил меня посмотреть на нее.
Квартиру я не узнала — просторная, светлая, уютная, с потолками под шагреневую кожу. На полу резвились котики, а Глаша, мягко перекатываясь по полу, как колобок, угощала моего Максима мандаринами. Было немного жаль старенькую газовую колонку, сыгравшую одну из главных ролей в этом спектакле, которую поменяли на новую.
СТРОИТЕЛЬНЫЙ КООПЕРАТИВ
Три года назад мы с женой вложили 18 тысяч долларов в строительный кооператив. Нам обещали, что через полгода дом будет сдан, а мы получим трехкомнатную квартиру. Спустя три месяца я поехал на строительную площадку и увидел, что там еще и конь не валялся — даже фундамента не было. В конторе отвечали различными отговорками типа: дело тормозится, потому что никак не можем проложить высоковольтный кабель и т.д. Затем нам предложили квартиру в другом доме, который должен быть сдан в те же сроки.
Я согласился. Но и с этим домом ничего не происходило — как стоял недостроенный, так и стоит — рабочих в помине нет.
Через некоторое время в конторе меня уже все знали в лицо, а с начальником, Александром Кондратьевичем, я перешел на ты. По телефону узнавали мой голос и сразу говорили, что начальника нет. Потом он мне предложил еще одну квартиру в доме, который будет сдан через год. Прошел год и на собрании вкладчиков директор кооператива посулил, что через три месяца один из домов сдадут и мы получим квартиры. Но, как догадывается читатель, и это обещание не было выполнено.
Периодически Александр Кондратьевич «подкармливал» меня различными посулами, видимо, просто оттягивая время. Мы с женой уже перестали надеяться на квартиру или на возврат денег, практически «похоронив» их. Мы говорили себе: «Ну что, теперь угробить все здоровье из-за каких-то 18 тысяч долларов?»
Летом 1997 года мы оказались на фестивале «Летнее солнцестояние», проходившем на Карельском перешейке. В последний день слета наша знакомая Валя сообщила: «Здесь какой-то Симорон интересный есть, давайте на него сходим». Я — тяжелый на подъем человек, и меня трудно куда-нибудь затащить, но Вале это удалось. На семинаре мы непрерывно хохотали три часа подряд, потом ведущие стали всех переименовывать. Валя меня подтащила к ним и сказала: «Переименуйте и его». Так я получил имя: «тот, который завивает иголки у ежика». Мне оно понравилось.