Взрыв этногенеза, породивший их, имел место в III в. до н. э. Тогда же возникли, вернее, оформились как этнокультурные системы хунны — в степях современной Монголии, и сарматы — в современном Казахстане. История восточных кочевников описана Л.Н. Гумилевым в «Степной трилогии» — «Хунны в Китае» (М., 1974), «Древние тюрки» (М., 1967) и «Поиски вымышленного царства» (М., 1970). Но вот о западных кочевниках надо сказать особо, поскольку к нашей теме они имеют непосредственное отношение.
Гузы жили в бассейне Урала, по границе тайги и степи. В то время в степи, ныне распаханной, было много сосновых боров, подобных островам в открытом море. Один из таких «островов» остался — это сосновый бор с озерами в Кокчетавской области Казахстана — курорт Боровое. Лес в степи — великое благо. В нем устраивают скот во время буранов, берут материал для изготовления телег. Там ловят орлов — орлиное перо шло на оснастку стрел, ловят соколов для охоты на волков. Хозяйство гузов было органичным, а идея прогресса техники отсутствовала, поскольку жизнь их базировалась на природе, с которой гузы не воевали, а жили в прекрасном равновесии.
Южнее, между Балхашем и Аралом, располагалась держава Кангюй — по-китайски, или Кангл — на языке тюркском. Это была тоже редко населенная страна, но, видимо, культурная и самостоятельная. Жители ее назывались по-тюркски «кангл-эр» (кангюйские мужи), но уже в VIII в. их стали называть «пацзынак» — по-гречески, или печенеги — по-русски.
Они не ладили ни с гузами, ни с третьим кочевым этносом — кыпчаками, обитавшими на склонах Алтая и в Барабинской степи, где растительность напоминает богатые пастбища по обоим берегам реки Дон, да и сам Иртыш своим положением в степи напоминает Дон.
Все три этноса были европеоиды по своему антропологическому типу, тюркоязычны, воинственны, но не агрессивны, ибо уже вступили в фазу гомеостаза, когда инерция создавшего их этнического толчка иссякла, а жизнь идет по традиции, пока ее не нарушит какое-либо постороннее воздействие. Чаще всего таким воздействием бывает вторжение иноплеменников, но арабы в такую далекую степь не приходили, Хазарский каганат на Волге был заинтересован в мире со степняками, а Тюркский каганат был занят постоянной войной с Китаем.
Беда пришла с неба, и весьма неожиданно. В IX–X вв. степную зону Евразии постигла вековая засуха, ибо орошающие степь циклоны сместились к северу. Как уже было сказано, в степи шла трехсторонняя война, малая, но постоянная. Для степной войны необходимо иметь откормленных коней и много баранов, чтобы не голодали воины. Поэтому состояние пастбищ определяет возможность победы. Значит, засуха, влияя на произрастание трав, либо способствует, либо мешает военным успехам кочевых народов, причем в большей степени, нежели оседлых, ибо те могут создать запасы зерна, хотя бы на несколько лет, а кочевники этих возможностей лишены.
В X в. больше всех пострадали от засухи экстрааридные степи современного Центрального Казахстана. Большая часть их превратилась в пустыню. Канглы вынуждены были покинуть родину. Часть их поселилась во владениях хорезмшахов, приняла ислам и стала называться просто канглы, а другая часть переправилась в 889 г. в Причерноморье и долгое время сохраняла самостоятельность, даже будучи зажата двумя великими державами: Византией и Русью. Руси эта часть канглов боялась меньше, чем соседей — кыпчаков.