Новая династия Мин восприняла стародавние устремления династий Хань и Тан и в свою очередь попыталась захватить Монголию. В 1449 г. китайцев остановили именно ойраты, нанесшие им сокрушительное поражение при Туму, причем был взят в плен император. Эта битва спасла и Монголию, и фактически жизнь монголов. Удачнее для минцев оказалась агрессия на восток и юг. Ее объектами стали Корея, Тибет, Вьетнам, Индонезия и Южные моря Малайского архипелага, где в 1405-1430 гг. свирепствовал китайский флот. Но попытки китайцев покорить Маньчжурию оказались безрезультатными.
В XVII в. маньчжуры сами перешли в наступление. Воспользовавшись междоусобицей в Китае, они захватили в 1644-1647 гг. всю страну. Антиманьчжурские восстания длились до 1683 г. Маньчжурам удалось за полвека сделать то, к чему безуспешно стремились китайцы две тысячи лет, – объединить Восточную Азию. Но агрессия маньчжур была политической, а не этнической. Маньчжур было мало, прирост населения у них был невелик. Завоевав Китай, маньчжуры были вынуждены держать там гарнизоны. Почти все их юноши служили на чужбине и не имели своих семей.
Став хозяевами Китая, богдыханы превратились в императоров династии Цин, которую позднее постигла такая же судьба, как и другие более ранние иноплеменные династии Китая.
Возвращаясь к более ранней эпохе и подводя некоторые итоги вышесказанному, отметим, что, хотя хунны, тюрки и монголы весьма разнились между собой, все они оказались в свое время барьером, удерживавшим натиск Китая на границе степей.
Следовательно, общность их действий лежит на порядок выше просто этнической и является результатом сочетания природных условий и социально-политических обстоятельств. В самом деле, поддержание системы кочевого хозяйства при резких колебаниях климата и необходимость постоянного сопротивления агрессии – ханьской, танской и минской – в значительной мере определили схожесть характера социальных отношений и развития центральноазиатских этнических целостностей. В этой жестокой борьбе лежит одна из причин своеобразной застойности народов Срединной Азии. Они не уступали европейцам ни в талантах, ни в уме. Но силы, которые другие народы употребили на развитие культуры, тюрки и уйгуры были вынуждены тратить, помимо прочего, еще и на защиту своей независимости. За сотни лет они не имели ни года покоя и все же вышли из столкновений победителями, отстояв родную землю.
В этой связи целесообразно поставить вопрос: чем же были вызваны неоднократный подъем и упадок кочевых народов, обладавших неизменно в течение двух тысяч лет одним типом хозяйства – кочевым скотоводством, которое мало нуждается в технических усовершенствованиях? Потому оно и остается примерно на том же уровне производительных сил и может рассматриваться как параметр, т.е. исходная точка отсчета. Для Западной Европы это неприемлемо потому, что влажный, морской климат даст меньшие перепады, нежели интенсивное развитие социосферы: производительных сил и производственных отношений.
Внутри континента наоборот: природные условия, особенно степени увлажнения степной зоны, меняются очень сильно и часто. За 2000 лет отмечены три засушливых столетия: III, Х и XVI в.
[24], причем на западе Великой степи идет зимнее циклональное увлажнение: снегопады и оттепели, а на востоке – в Монголии – летнее: мало снега зимой и весенние дожди, приносимые тихоокеанскими муссонами, что дает возможность скотоводам кочевать круглый год, без заготовок сена
[25].
На западе же экстрааридные районы находятся лишь в Приаралье.