На пиру, устроенном по случаю избавления от Джамухи, кравчий ошибся в очереди наливания вина: молодой жене Сэчэ-бики налил раньше, чем старшим. За это разъяренные старухи его избили. В то же время Бельгутей поймал вора, хотевшего украсть оброт (узду и повод) с коновязи. Чжуркинец Бури-Боко вступился за вора и нанес Бельгутею рану, правда неглубокую. Чингис рассердился… и началась драка, где чжуркинцев побили.
Кончилось дело миром, но, пожалуй, лучше бы была добрая ссора, чем худой мир, ибо «как раз в это время» (Сокр. ск. § 132) пришла весть, что чжурчжэньский карательный отряд преследует татар на р. Улзе,
[794]гоня их прямо в руки монголам. Тэмуджин вспомнил старую вражду с татарами, пригласил кераитского хана Тогрула принять участие в походе и приказал чжуркинцам присоединиться к нему. Кераиты пришли вовремя, а чжуркинцев прождали зря.
Тэмуджин и Тогрул разбили татар до прихода чжурчжэней, убили их предводителя, а командиру чжурчжэньского отряда послали извещение о победе. Тот обрадовался и наградил неожиданных помощников титулами.
[795]Это ему ничего не стоило, так как власти они не получили, но свою роль это пожалование в дальнейшем сыграло, и важную.
А чжуркинцы, воспользовавшись отсутствием монгольских воинов, напали на остававшихся дома стариков и детей, ограбили их донага и убили десять человек. С их точки зрения, в этом поступке не было ничего зазорного — просто они рассчитались за проигранную драку. Но Тэмуджин был человеком нового склада, с иным стереотипом поведения. Он повел свое дисциплинированное войско на чжуркинцев и разгромил их кочевье. Сэчэ-бики и Тайчу пытались бежать, но были пойманы и казнены. При этом оба не понимали, что заслужили казнь: ведь до Чингиса межплеменные столкновения были в порядке вещей, а нового порядка, Ясы, они просто не могли вообразить.
Племя чжурки (юркины) перестало существовать, но не как масса людей, а как система. Пленные получили пощаду и даже милость! Например, некий Гуун-Ува предоставил Тэмуджину двух своих сыновей для службы. Один из них стал впоследствии известным полководцем; прочие пленники были зачислены в монгольское войско, и многие дослужились до офицерских чинов (Сокр. ск. § 137).
Любопытно, что детей из враждебных племен монголы не обижали. Но поскольку те становились сиротами, их отдавали на воспитание женщинам. Так, мать Тэмуджина Оэлун воспитывала четверых найденышей: Кучу, подобранного в кочевье меркитов; Кокочу из рода Бесуд, жившего у тайджиутов; татарского мальчика Шикикан-Хутуху, впоследствии воеводу и первого татарина, выучившегося грамоте, и чжуркинца Бороула. Она стала для них матерью (Сокр. ск. § 138). Надо полагать, что другие монгольские женщины подражали ханше. А когда через 20 лет эти дети выросли, они умножили число сторонников Чингиса.
А в эти годы в Европе готовился Третий Крестовый поход, руководимый Фридрихом Барбароссой, Ричардом Львиное Сердце и Филиппом Августом. История его известна, но вот некоторые детали этнопсихологического значения. Прибыв в Палестину и овладев Аккой, Ричард оставил у себя 2 тыс. заложников-мусульман, а потом велел их убить. У Салах-ад-Дина тоже было много пленных христиан, ждавших, что их разменяют, — теперь их ждала смерть. Но Салах-ад-Дин не казнил пленных, а повел своих воинов к месту, где лежали трупы заложников. После этого мусульмане стали драться как львы. Наступление английских рыцарей к 1192 г. захлебнулось.