Конечно, вопрос надо формулировать несколько иначе: не кто прав или симпатичен, а кто мог обеспечить монгольскому этносу возможность существования и развития? Кто мог организовать оборону от истребительных походов чжурчжэней и сохранить наследие предков — верность ближним, святость очага, нерушимость произнесенных клятв и уважение к обычаям, заменявшим монголам законы? Казалось бы, что поборниками обычного права и законов гостеприимства должны были оказаться не бездомные бродяги с «длинной волей», а родовичи, связанные с традициями и родными угодьями, консерваторы по принятому принципу. Но посмотрим, как эти приличные люди вели себя в десятилетия своего безраздельного господства.
115. Забвение древних обычаев
Хотя в 1147 г. монголы победоносно окончили войну с чжурчжэнями и заключили почетный, выгодный и желанный мир, в Великой степи было неспокойно.
Мир был непрочен. Будучи шаманистами, а не митраистами, чжурчжэни клятв не соблюдали. А еще хуже, что они развратили своих соседей — татар. Эти последние использовали свой престиж степного народа для того, чтобы получать от Алтан-хана империи Кинь мзду за наигнуснейшие преступления, главным образом предательства.
Старший сын Хабул-хагана, Окин-Барха, красотой и изяществом напоминал девушку.
[745]Люди поражались его круглому открытому лицу с полным подбородком.
[746]У него был женатый сын, но внука своего, Сэчэн-беки, Окин-Барха не увидел. Окин-Барху подстерегли татары и выдали Алтан-хану, т. е. чжурчжэньскому монарху Холу. Несчастного царевича приколотили железными гвоздями к деревянному ослу и дали умереть медленной и мучительной смертью. Это случилось еще при жизни Хабул-хагана, т. е. до 1147 г., но и потом было не лучше.
В 1150 г. новый император Кинь, Дигунай, приказал напасть на непокорных кочевников,
[747]несмотря на мир, заключенный в 1147 г. На этот раз жертвой предательства татарского вождя Нор-Буюрук-хана оказался хан кераитов Маркуз, т. е. Марк (несторианин). Его тоже выдали на смерть, и он погиб на том же деревянном осле. Его вдова, красавица Кутуктай-херикун («волнующая своей красотой»), нашла способ, столь же вероломный, убить несколько татарских вождей во время пира,
[748]но это, хоть и удовлетворило ее чувства, ничего не изменило.
После смерти Хабул-хагана и гибели Маркуза монгольскими родами стал ведать племянник Хабула Амбагай-хаган, которого покойный предпочел семи своим сыновьям. Его также заманили к себе татары,
[749]с которыми у монголов был в это время мир, скрепленный помолвкой сына Амбагая с дочерью вождя племени «белых (чаган) татар». По монгольскому обычаю, между помолвкой и свадьбой должно пройти несколько лет, иногда даже пять-шесть.
[750]За эти годы политическая ситуация изменилась, о чем Амбагай не знал.
Пока в империи Кинь правил изверг и самодур Дигунай, убивавший своих приближенных и стремившийся покорить Южный Китай, в Степи было относительно спокойно. Но в 1161 г. Дигунай был убит своими приближенными, и новый император Улу издал манифест, в котором говорилось о войне с монголами.
[751]Был задуман большой карательный поход против ничего не подозревавших монголов, и чжурчжэньские дипломаты привлекли на свою сторону татар. Именно в эти роковые дни Амбагай-хаган поехал в гости к «белым татарам», чтобы привезти к себе домой невесту с приданым. Спутниками его были его младший брат Тодоен-отчигин и советник Чинтай-нойон. Последний, будучи человеком умным и предусмотрительным, пытался уговорить Амбагая вернуться, ссылаясь на неблагоприятные приметы, но тот отказался считаться с суевериями и прибыл на пир, устроенный в его честь.