EzoBox.ruБиблиотека эзотерики

Положение западного христианства в IX в. было куда более сложным, чем восточного. На Востоке всю философию можно было выучить или обойтись без нее, а на Западе в качестве инструмента познания предлагался разум, т. е. собственное мнение, а его не так просто составить. И даже если составить, то еще сложнее согласовать с мнением соседа или своего кюре, а любое несогласие грозит неприятностями. И потом, уже составленное мнение требует увязки с каждым поступлением новой информации. Информация же в те времена поступала постоянно, хотя и была чаще всего недостоверной. Рассказы путешественников противоречили привычным представлениям об устройстве мира, легенды — Библии, христианская проповедь — привычному языческому культу. Проще всего было от всех этих сюжетов отмахнуться, но растущая пассионарность толкала людей IX в. на поиски мировоззрения, поиски, которые никогда не одобряются и именуются богоискательством. Но это занятие не блажь, а индикатор пассионарного напряжения эпохи.
Средневековые богоискатели находили разгадки тайн бытия, не покидая родных городов, потому что восточная мудрость сама текла на Запад. Она несла ответ на самый больной вопрос теологии: Бог, создавший мир, благ; откуда же появились зло и сатана?
Для подавляющего большинства людей, входивших в христианские этносы Средневековья, сложные теологические проблемы были непонятны и не нужны. Однако потребность в органичном, непротиворечивом мировоззрении была почти у всех христиан, даже у тех, кто практически не верил в догматы религии и, уж во всяком случае, не думал о них.
Характер и система мировоззрения имели практический смысл — отделение добра и зла и объяснение того, что есть зло. Для средневекового обывателя эта проблема решалась просто: противопоставлением Бога — дьяволу, т. е. путем элементарного дуализма. Но против этого выступили ученые-теологи, монисты, утверждавшие, что Бог вездесущ. Но коль скоро так, то Бог присутствует в дьяволе и, значит, несет моральную ответственность за все проделки сатаны.
На это мыслящие люди возражали, что если Бог — источник зла и греха (пусть даже непосредственным исполнителем является черт), то нет смысла почитать его. И они приводили тексты из Нового Завета, где Христос отказался вступить в компромисс с искушавшим его дьяволом. На это сторонники монизма отвечали теорией, согласно которой сатана был создан чистым ангелом, но возмутился и стал творить зло по самоволию и гордости. Но эта концепция несовместима с принципом всеведения Бога, который должен был предусмотреть нюансы поведения своего творения, и всемогущества, ибо, имея возможность прекратить безобразия сатаны, он этого не делает. Поэтому теологи выдвинули новую концепцию: дьявол нужен и выполняет положенную ему задачу, а это, по сути дела, означало компромисс Бога и сатаны, что для людей, безразличных к вере, было удобно, а для искренне верующих — неприемлемо. Возникли поиски решения, а значит, и ереси.
В 847 г. ученый-монах Готшальк, развивая концепцию Блаженного Августина, выступил с учением о предопределении: одни люди были «обречены» на спасение в раю, а другие — на осуждение в аду вне зависимости от их поступков, а по предвидению Божию в силу его всеведения. Это мнение было вполне логично, но тогда отпадала необходимость что-либо делать ради своего спасения и, наоборот, можно было творить любые преступления, ссылаясь на то, что и они предвидены Богом при Сотворении мира. Проповедь Готшалька вызвала резкое возмущение. Кельнский епископ Рабан Мавр заключил его в монастырь. В 849 г. по этому поводу возникла полемика, в которой принял участие Иоанн Скот Эригена, заявивший, что зла в мире вообще нет, что зло — это «мэ он» (греч.), т. е. отсутствие бытия,[665]следовательно, проблема добра и зла вообще устранялась из теологии, а тем самым упразднялась не только теоретическая, но и практическая мораль.