Любопытно, что таких же мнений держались китайцы, оплакивавшие культуру эпохи Хань,
[422]персы, воспевавшие свою историю,
[423]бедуины Аравии – противопоставлявшие ортодоксальному исламу учения библейских пророков: Адама, Ноя, Моисея и причисленных к ним царей Давида и Соломона. Все они не имели представления об истории, а просто вкладывали свои мысли в уста исторических персонажей, чтобы придать этим часто бредовым идеям убедительность, ради чего они иногда жертвовали авторским приоритетом. Так могуч был их протест против окружавшей их действительности, и в самом деле мрачной и удручающей.
Спорить о правоте этих суждений не стоит. Они коренились в ощущении эпохи, которое само по себе факт, а если оно глобально, то факт исторический. А коль скоро так, то в нем можно и следует разобраться научно.
Прежде всего следует поставить перед собой вопрос: упадок (как и подъем) чего? В этнических процессах и в истории культуры есть подъемы и спады, но они не совпадают друг с другом по фазам. И это не случайно. Пассионарный взрыв, инициирующий процесс этногенеза, как правило, губителен для предшествовавшей культуры. Древние христиане разбивали шедевры античной скульптуры; готы, вандалы и франки сжигали города с великолепными памятниками архитектуры; арабы уничтожали библиотеки в Александрии и Ктесифоне, заштукатурили фрески соборов Карфагена и Кордовы. Искусство понесло страшные, невосполнимые потери, но это нельзя назвать упадком, ибо творческий импульс как таковой уважался, а менялась только культурная доминанта.
И наоборот, классическая эпоха упадка – Римская империя II–IV вв. – характеризуется увеличением производства статуй и фресок, строительством храмов и театров, сооружением триумфальных арок и митреумов. Однако здесь характерно снижение эстетических норм, как мы сказали бы – качества. Изображения императоров трафаретны, бюсты матрон невыразительны, ибо те и другие – дань требованиям приличия, как оно тогда понималось. Еще хуже с архитектурой: чтобы вовремя построить Триумфальную арку Константину – разобрали арку Траяна. Это уже не ремесло, а просто халтура. Римские многоквартирные дома строились так скверно, что часто обрушивались, погребая под руинами жильцов. Рим перестал творчески жить еще до готского и вандальского погромов. Поэтому Вечный город тогда и не защищали его обитатели.
Но так ли это? Ведь даже в те жестокие века жили авторы бессмертных творений: Лукиан Самосатский, Аммиан Марцеллин, Сидоний Аполлинарий, не говоря уже о плеяде христианских философов и близких по духу к христианам неоплатоников.
Да, это так, но вспомним, что чем позднее жил автор, тем меньше было у него читателей. На духовное одиночество горько жалуется Сидоний Аполлинарий. Одинокими и покинутыми жили философы Прокл и Ипатия. Последнюю ученики даже не защитили от александрийской черни. Можно найти отдельные фрагменты поздних статуй, выполненных на высоком уровне, но число их, сравнительно с ремесленными, ничтожно. Это снижение вкуса и подмена стиля эклектикой и есть подлинный упадок искусства. А совмещен он с катастрофическими разрушениями или нет – это детали исторических процессов и этнических миграций.
Так – повсюду. В Византии IV в. поэт Иоанн Златоуст выступает как соперник всемогущей императрицы, а после смерти почитается как святой. А в XI в. все влияние сосредоточено в руках синклита (высших чиновников), интригами губящего героев – защитников родины. Поэтов же нет вовсе.