Русские землепроходцы XVII в. были люди строптивые, крутые, неуступчивые. Они не боялись ни начальства, ни суровой северной природы. С 1632 г., когда сотник Петр Бекетов основал зимовье на Лене, до 1650., т. е. до Анадырского похода казака Семена Моторы, они прошли весь северо-восток Сибири и добыли соболиного ясака на суммы не меньшие, чем давало конкистадорам американское золото. «Казаки-завоеватели были людьми неукротимой храбрости и стихийной инициативы. Они объясачивали племя за племенем, а порою выходили в Ледовитое море на кочах, сшитых из грубо отесанных досок древесными корнями, как бы предназначенных для кораблекрушения. Но уже в конце XVII в. их характер стал изменяться и вместо походов появились отписки: «Суда наши слабы, и паруса малы. А делать большие суда, как в прежнее время, мы не умеем». В XVIII в. русское население северной Сибири как бы кристаллизуется. Инициатива и активность исчезают бесследно, и самая храбрость заменяется робостью».
[315]Наконец, в XIX в. потомки казаков потерпели поражение от чукчей и стали государственными крепостными, бесправными рабами каждого чиновника, отправленного на север с юга в наказание за проступки по должности. Поскольку так же и в те же хронологические сроки утратили пассионарность потомки испанских конкистадоров, французских колонистов в Канаде (за исключением той части, которая смешалась с индейцами), португальских и арабских купцов в бассейне Индийского океана, а в прошлые эпохи та же судьба постигла потомков викингов и эллинов, то можно считать описанный процесс закономерным. Растраченная энергия пассионарности оставляет на месте своей вспышки пепел сначала горячий, потом холодный и сырой.
Казалось бы, алчность конкистадоров, гордость Александра Македонского, тщеславие Суллы и страстная убежденность Гуса – это явления, не похожие друг на друга. Внешне это так, но подоснова у них и множества им подобных одна – пассионарность, и вот почему. Во всех приведенных примерах подчеркивалось, что признак пассионарности, или импульса к исключительной активности, был характерен для популяции, а не только для персоны. На отдельных личностях мы сосредоточили внимание с целью композиционной – чтобы наиболее выпукло обрисовать сам признак. В действительности процессы более сложны, хотя и не до такой степени, чтобы их было трудно анализировать, применив систему и последовательно ее соблюдая.
Сначала может показаться, что чем выше пассионарность персоны или системы, тем богаче творческая жизнь общественной группы, тем обильнее культура этноса. И так как эпохи Возрождения в Италии изобилует талантами, то можно рассматривать ее как акматическую фазу в этногенезе. Но в XV в. итальянский этнос переживал тяжелый период: фазу надлома. В Милане утвердились кондотьеры Висконти и Сфорца, во Флоренции – Медичи, в Риме – папы откровенно практиковали непотизм и симонию (блат и продажность), в Неаполе и Сицилии правили испанцы, грубые, воинственные и далекие от гуманизма. Везде исчезали традиции городских республик, патриотизма и доблести, некогда позволившие итальянцам освободиться от жестокой власти немецких императоров. И на этом общем загнивании выросли такие цветы искусства и науки, как творчество художников Беато Анджелико и Боттичелли, гуманистов Джованни Понтано, Лоренцо Балла, Марсилио Фичино и Пико делла Мирандола.
Но Высокое Возрождение (первая половина XVI в.), ознаменованное именами Леонардо да Винчи, Рафаэля Санти, Микеланджело Буанорроти, Тициана, Ариосто и Макиавелли, проходило на фоне серии войн между Испанией и Францией, где Италия была не участницей, а ареной для боровшихся хищников. Эти войны начались вторжением французов в Италию в 1494 г., и до 1525 г. Франция претендовала на власть в Италии. Победитель, император Карл V, после победы над французами при Павии был вынужден бросить войска на подавление сопротивления итальянцев, что и было осуществлено в 1527 г. варварским разгромом Рима.
Нет, нельзя сказать, что итальянцы не делали попыток избавиться от своих тиранов, для чего использовали иногда появление иноземных войск. Так, в 1494 г. при приближении французов к Флоренции там была низвергнута фамилия Медичи и власть перешла к доминиканскому монаху Савонароле. Легче не стало, даже после гибели Савонаролы в 1498 г. Созданная заново республика показала полное бессилие, и в 1512 г. власть семьи Медичи восстановилась. Вторая попытка воссоздания республики была сделана при участии великого художника Микеланджело в 1527 г. и задавлена имперскими войсками в 1530 г. «Героическая пора Флоренции закончилась, и с ней закончилась культура итальянского Возрождения».
[316]