Через год после этого Богаевский прервал свою службу капеллана и ушел в монахи. Ходили слухи, что он это сделал из-за романа его жены с одним офицером. Выгнав жену, Богаевский отказался оставаться в этом городе и даже не захотел вести службы в соборе. Вскоре после его отъезда из Карса я уехал в Тифлис. К тому времени я получил от него всего два письма, после чего не имел никаких известий в течение нескольких лет.
Позже я случайно встретился с ним в Самаре, где он жил в доме местного епископа. Богаевский не сразу узнал меня, так как я за эти несколько лет повзрослел и очень изменился. Но когда я назвал себя, он очень обрадовался, и несколько дней подряд мы встречались и беседовали с ним. Затем нам обоим пришлось уехать из Самары.
Это была последняя моя встреча с Богаевским, больше я его никогда не видел. Только слышал, что он не захотел остаться в русском монастыре и уехал в Турцию, а затем, оставив монашество, направился в Иерусалим. Там Богаевский познакомился с одним торговцем четками, который оказался монахом Ессейского братства, и с его помощью вступил в это братство. Благодаря своей праведной жизни Богаевский сначала стал церковным старостой, а затем, несколькими годами позже, настоятелем одного из приходов братства в Египте. Его настолько ценили и уважали, что, когда умер один из помощников аббата, предложили занять это место.
Я узнал много интересного о его необыкновенной судьбе из рассказов одного турка-дервиша, который часто виделся с Богаевским и даже получил от него письмо, содержащее благословение. К письму было приложено несколько фотографий: на одной был изображен сам Богаевский в одеянии греческого монаха, на других были виды святых мест в окрестностях Иерусалима.
Из наших частых бесед в Карсе я знал, что Богаевский, в те времена еще не принявший сана, имел свой особый взгляд на вопросы морали. Он говорил мне, что на земле существует два вида морали: всеобщая, сформированная самой жизнью в ходе тысячелетнего развития, и другая, субъективная, обслуживающая как отдельных индивидуумов, так и целые нации, семьи, социальные группы.
Всеобщая, объективная мораль, данная нам в заповедях Господа Бога, донесенная его пророками, стала почвой, на которой вырастает то, что мы называем совестью. И благодаря совести эта всеобщая мораль сохраняется на земле. Всеобщая объективная система ценностей не меняется, только шире распространяется по земному шару. Что касается субъективной морали, она изобретена людьми и поэтому относительна, различна у разных народов и социальных групп, и даже у отдельных людей. Она зависит от индивидуального или группового понимания добра и зла, господствующего в данный период времени в данном месте.
"Например, здесь, в Закавказье, - говорил Богаевский, - если женщина не закрывает лица, если она первая заговорит с гостем, окружающие будут считать ее непорядочной, испорченной и плохо воспитанной. В России же напротив, если женщина закрывает лицо, если она неприветлива с гостем и не вступает с ним в разговор, ее будут считать невоспитанной, невежливой и неприятной.