Затем диалог внезапно начинает идти в третьем лице: «Да, у него есть ресницы, брови, точно такие же, как и были; и язык, и зубы. У него появился новый зуб вместо того, который прежде был не в порядке. Хороший зуб теперь на месте старого. Прежде он знал одного человека, который потерял руку, но здесь у него теперь новая рука. Да, сейчас у него две руки. Ему кажется, что, когда он перешёл в астральный мир, у него её не было, она казалась неполной, но потом она всё больше и больше восполнялась, и теперь у него совершенно новая рука… Когда в прежней жизни кого-нибудь как на войне разрывает на куски, астральному телу требуется какое-то время, чтобы восполнить себя, собраться воедино и стать целым. Видимо, какая-то часть субстанции, которая, несомненно, имеет природу эфира, в этих случаях рассеивается, но она должна быть снова сконцентрирована. Духовное существо, конечно, не разрывается на куски, но взрыв всё же определённым образом воздействует на него. Нельзя сжигать тело умершего намеренно. У нас здесь иногда бывает очень трудно с людьми, которых кремируют слишком скоро после смерти. Живущие думают примерно так: «Надо сделать всё поскорее – и дело с концом, ведь мёртвому теперь всё равно». Нельзя кремировать тело раньше чем через семь дней…».
Затем следует: «Я не думаю, что мужчины и женщины находятся точно в таких же отношениях, что и в земном мире, но, кажется, они испытывают друг к другу те же чувства, выражаются они несколько по иному. Здесь, кажется, совсем не рождается детей. Чтобы иметь детей, люди должны быть посланы вновь в земной мир, в физическое тело, здесь никто не имеет детей… Он теперь не испытывает желания есть, но он знает, что некоторые здесь хотят; он говорит, им требуется что-нибудь давать есть, имеющее тот же вид, что и земная пища. На днях здесь появился парень, который хотел бы выкурить сигару. «Уж тут-то я загонюихв угол» – думал он… Но ему смогли сделать что-то наподобие сигар… и он выкурил сразу четыре штуки; сейчас он на них уже не смотрит. Кажется, люди здесь не получают такого удовольствия от своих прежних пристрастий, и постепенно они проходят. Но когда они только что появляются в нашей плоскости бытия, им хочется многих вещей. Некоторые, например, хотят мяса, другие – крепких напитков… Раймонд может видеть солнце и звёзды, но не чувствует ни холода, ни тепла. Это не значит, что солнце перестало греть, но у него уже не то тело, которое ощущает тепло. Когда он входит в контакт с земной жизнью и как-то проявляет себя, то он немного чувствует либо холод, либо тепло – во всяком случае, когда присутствует медиум, но не тогда, когда он приходит в земной мир сам по себе, как обычно, чтобы посмотреть…»
Затем завязывается разговор о том, какого рода доказательства может привести Раймонд, чтобы они были наиболее убедительными. Диалог снова переходит в третье лицо: «Вот почему он сейчас собирает информацию. Ему так хочется ободрить людей, чтобы они смело ожидали новую жизнь, в которую все они обязательно вступят, и чтобы они поняли, что это разумная жизнь». И снова переход к первому лицу: «Я хочу здесь многое узнать и понять. Вам покажется это эгоистичным, если я скажу, что я не хотел бы вернуться назад? Я бы ни за что не расстался теперь с моей новой жизнью».
Тем людям, кто сильно привязан к своим любимым домашним животным, наверное, будет интересно узнать, чтотамвидели собаку – по всей вероятности, ту же самую, по кличке Керли, про которую упоминал несколькими годами раньше Майерс через другого медиума.