Я обычно просто сидела на камне среди высоких побегов молодого бамбука и смотрела, как вереницы черных и желтых навозных жуков осторожно и почти незаметно ползли вверх и вниз по светло-зеленым стеблям. В своих сверкающих обсидианом и золотом доспехах они казались существами из иного мира. В утреннем безветрии в бамбуковой поросли стояла такая тишина, что было слышно, как жуки высасывают сок из нежных побегов.
Однажды утром Арасуве присел у моего изголовья.
Лицо его от высоких скул до нижней губы, оттопыренной табачной жвачкой, светилось радостью. Сеточка морщин вокруг его глаз стала еще заметнее, придавая улыбке задушевную теплоту. Я не сводила взгляда с его толстых ребристых ногтей, пока он ловил в пригоршню последние капли меда из калабаша. Он протянул мне ладонь, и я сунула палец в мед.
— Лучшего меда, чем этот, я давно не ела, — сказала я, с наслаждением облизывая палец.
— Ты можешь отправиться со мной вниз по реке, — предложил Арасуве и объяснил, что собирается вместе с двумя женами и двумя младшими зятьями, одним из которых был Матуве, отправиться на заброшенный огород, где пару месяцев назад они срубили несколько пальм, чтобы добыть вкусную пальмовую сердцевину. — Помнишь, как тебе понравились хрустящие побеги? — спросил он. — А теперь в срубленных стволах, должно быть, полно жирных личинок.
Пока я раздумывала, как ему объяснить, что личинки мне нравятся далеко не так, как пальмовые побеги, рядом со мной присела Ритими. — Я тоже пойду на огороды, — сказала она. — Я должна присматривать за Белой Девушкой.
Арасуве громко высморкался и расхохотался. — Дочь моя, мы поплывем в каноэ. Я думал, ты не особенно любишь путешествовать по воде.
— В любом случае это лучше, чем топать через заболоченный лес, — задиристо ответила Ритими.
В конце концов Ритими пошла с нами вместо одной из жен Арасуве. Пройдя немного вдоль берега, мы вышли к насыпи, где в густых зарослях было спрятано длинное каноэ.
— Оно похоже на длинное корыто, в котором вы готовите суп, — заметила я, подозрительно рассматривая сделанное из коры суденышко.
Арасуве с гордостью пояснил, что и то, и другое изготавливается по одной технологии. Оббив ствол большого дерева твердыми дубинками, с него цельным куском снимают кору. Затем для придания гибкости края этого куска прогревают над костром, чтобы можно было сложить их вместе и сжать в форме тупоносой посудины, после чего края сшиваются лианами. Для большей устойчивости в лодку вставляется прочный деревянный каркас.
Мужчины столкнули каноэ в воду. Ритими, я и вторая жена Арасуве с хихиканьем забрались в лодку. Боясь перевернуть это плавучее корыто, я так и осталась сидеть на корточках, и, орудуя шестом, Арасуве вывел каноэ на середину реки.
Повернувшись спиной к теще, оба молодых зятя постарались сесть от нее как можно дальше. Я недоумевала, зачем Арасуве вообще взял их с собой. Общение с матерью жены считалось для мужчины кровосмесительным грехом, особенно если та была еще в сексуальноактивном возрасте.
Мужчины, как правило, всячески избегали общения со своими тещами вплоть до того, что даже не смотрели на них. И уж ни при каких обстоятельствах они не называли их вслух по имени.