Наконец-то допущенные до рукописи специалисты-коптологи в течение 5 лет бились над ее текстом. Результатом самоотверженного труда их команды и чудес современной компьютерной техники стал поразительный результат: чуть не рассыпавшиеся после сначала неправильного хранения, потом — глубокой заморозки хрупкие папирусные листы были особым образом «законсервированы» и прочитаны. Считается, что текстЕвангелиявосстановлен более чем на 80 процентов.
6 апреля 2006 года состоялась презентация текстаЕвангелиявштаб-квартире Национального географического общества СТА в Вашингтоне. Затем оно было издано и откомментировано во многих странах; оригинал же рукописи передан в Каирский коптский музей и там экспонируется.
По имени последней владелицы рукописи манускрипт сЕвангелием от Иудыстали называтьКодексом Чакос, собственно текстЕвангелияв нем находится на страницах 33–58.
Датировку документа и его подлинность подтверждает серия исследований, в том числе радиоуглеродный, мультиспектральный, химический анализы, палеографические и контекстные свидетельства. Средний разброс дат — 220–340 год.
Мы друг за другом заканчивали чтение.
— Ну, что скажете? — спросил нас Ларионов.
— Мне кажется, это какая-то поразительная история, полная недомолвок, — вздохнула Софи. — Посмотрите, это же чистой воды детектив, ничего тут не понять, никаких четких указаний нет — ни на то, где конкретно и кем был найден манускрипт, ни на то, чего ради за него заламывали такую патологическую цену… Сомнительная какая-то информация, такое ощущение, что кто-то решил устроить здоровую мистификацию…
— Знаешь, я, конечно, никакой не знаток подобных тем, — добавил от себя Жерар, — но что-то мне кажется во всей этой истории нелогичным. Такое ощущение, что продавцы кодекса только и делали, что старались любыми способами его изгадить, чтобы потом невозможно было его точно датировать и установить подлинность… Ну какие идиоты стали бы запирать ценнейшую рукопись в сейфе чуть не на 20 лет? И какой банк стал бы менять ключи от сейфов без согласия их абонентов? Какая-то чушь собачья!
— Вот-вот, — не удержался и я. — А заморозка рукописи чего стоит! Полагаю, те, кто сфабриковал документ, прекрасно понимали, что отличная сохранность текста может указывать только на одно — на то, что это фальсификат, вот они и «поработали» с ним на славу. И потом — тут одно другому противоречит: как, скажите на милость, можно произвести «радиоуглеродный и мультиспектральный анализ» документа, который чуть ли не разваливается в прах при каждом прикосновении? А после того, как его химически обработали, что такой анализ может показать?
— Да уж, темная история, — покачал головой Та-манцев. — Одно утешает: коль скоро документ теперь в Каире на свободном доступе, до него, видимо, можно будет добраться без особых проблем…
— Отношения все равно надо сделать, — уточнил Серж, — может, он в музее выставлен под стеклом, ну и что нам даст такой его просмотр? Надо, чтобы нам дали с ним поработать, а для этого нужны соответствующие бумаги…
— Согласен, — Геннадий сел к компьютеру, — тогда набиваем отношение? Только вот от кого?
— Ты меня давеча убедил, что ссылаться на фонд Блейка небезопасно — может, его в этом Коптском музее так любят, что вообще всех, кто о нем упоминает, спускают с лестницы… Все-таки больно уж сходная у них проблематика может оказаться — ну как они конкурирующие фирмы? — откликнулся я. — Тут, похоже, нужно что-то совершенно нейтральное…