Американская администрация много сделала для улучшения инфраструктуры островов. На Понапе построили дороги, работает электростанция, модернизируется морской порт, на всех островах по радио звучит музыка. Но все это ничто по сравнению с таким удивительным явлением, что почти в каждой семье аборигенов есть автомобиль! В большей части селений еще нет электричества, но зато есть транзисторные радиоприемники и проигрыватели. У владельца отеля, где я остановился, три проигрывателя и два флиппера. В день, когда я уезжал, ему доставили электрокалькулятор. Мне не удалось разгадать тайну этих роскошеств. Стоит также заметить, что аборигенов не отличает трудолюбие. Они не забивают себе голову работой — делают без натуги или вообще не делают. Не надо только думать, что это упрек. У нас нет права в чем-то их упрекать. Просто любопытно, откуда они берут деньги на эти дорогостоящие американские игрушки? Как тут не вспомнить о японских пловцах и о платине, которую они вытаскивали из морских глубин.
Может быть, я не сумел воспользоваться выпавшим мне шансом, чтобы разгадать один из нынешних секретов этих островов…
Накануне отъезда меня пригласили на праздник в деревню. Я давно знаю, что отказываться от подобных приглашений нельзя: это воспримут как проявление невежливости и воздвигнет непреодолимый барьер между вами и туземцами.
Самая старая женщина рода приветствовала меня и провела мимо хижин на деревенскую площадь. Женщины и девушки сидели перед полым стволом дерева и палочками выбивали медленный ритм, очень похожий на ритм блюза. Мужчины и юноши внезапно высыпали из хижин и принялись танцевать, проворно отбивая тот же самый ритм на пустых стволах, имеющих разную степень гулкости, но удивительно гармоничных. Меня пригласили в круг танцующих; ритм, поначалу медленный, становился все быстрее. Духота стояла страшная, и я прилагал все усилия, чтобы попасть в быстрый ритм, отбиваемый женщинами. Я старался как только мог, подпрыгивал, вертелся, топтал землю, как сам дьявол… Короче, пытался не ударить лицом в грязь. Можно сказать, что рок-н-ролл 50-х — легкая забава по сравнению с танцем туземцев.
Но танец был всего лишь прелюдией, и то, что меня ожидало, было еще круче.
Меня провели в хижину, где вокруг большой каменной плиты сидели шестеро мужчин, и пригласили сесть. Юноши принесли свеженарезанные корни молодого дерева (piper methysticum). Начали с того, что корни долго вытирали своего рода тампонами из растительных волокон. Затем корни разложили на каменной плите, и мужчины принялись ритмично разбивать их большими камнями. И это продолжалось около получаса. В результате образовалась густая и клейкая коричневая масса. Юноши принесли другие «тампоны» из растительного волокна, которые аккуратно разложили по всему столу. Сок корней впитался в «тампоны», которые затем выжали, словно белье. Жуткий коричневый сок стекал в половинки выдолбленных кокосовых орехов. Полученный напиток индейцы называют сакао.
Невинный мальчик, — ритуал требует, чтобы он был девственником, — встал передо мной на колени и не глядя протянул кокосовый кубок. Строго-настрого запрещается смотреть на того, кому протягиваешь кубок. На что только не пойдешь во имя взаимопонимания! Я поднес кубок к губам и под заинтересованными взглядами хозяев заставил себя сделать глоток. Затем передал кубок своему соседу, который выпил его до дна, как хорошее шампанское. Кубок был вновь наполнен и каждый насладился этим отвратительным пойлом. Вскоре все растянулись на земле и погрузились в глубокий сон.
Сакао обладает эффектом наркотика, но не создает зависимости. У напитка нет никаких побочных явлений, и просыпаешься, не испытывая ни малейшей головной боли. Знатоки говорят, что сакао
[1] — галлюциноген, сходный по своему воздействию с ЛСД. Но ЛСД, как я читал однажды, приводит в состояние ясновидения, связанного с подсознанием. Вот я и спрашиваю себя: а что было бы, если бы я выпил до дна предложенный мне напиток?