«Если мы выйдем за пределы узкого кружка вероисповедания и будем рассматривать вселенную, как целое, уравновешенное изысканным приспособлением частей, – как вся здравая логика, как самое малое, чуть брезжащее чувство справедливости восстаёт против такого искупления чужой вины! Если бы преступник согрешил лишь против самого себя и не причинил бы зла никому другому, как только себе; если бы искренним раскаянием он мог стереть прошлые деяния – не только из памяти людей, но и из тех неразрушимых записей, которые ни одно божество – даже высочайшее из высочайших – не может заставить исчезнуть, тогда эту догму можно было бы понять. Но утверждать, что можно причинять зло своему собрату, убивать, нарушать равновесие общества и естественный порядок вещей, и затем – из трусости, надежды или по принуждению, не имеет значения – получить прощение через веру, что пролитие одной крови смывает другую пролитую кровь, – это нелепость! Могут ли результаты преступления быть удалены, если бы даже само преступление было прощено? Следствия причины никогда не бывают ограничены пределами этой причины; и результаты преступления не могут быть ограничены лишь тем, что касается только преступника и его жертвы. Каждое доброе, как и каждое злое деяние имеет свои последствия, столь же осязаемые, как при падении камня в спокойную воду. Это уподобление избито, но оно самое лучшее, какое только можно придумать, поэтому будем им пользоваться. Расходящиеся по воде круги бывают больше или меньше, в зависимости от размеров камня, но даже мельчайший камешек, даже малейшая пылинка, вызывает в ней рябь. И нарушение это – не только видимое и на поверхности. Внизу, невидимо, по всем направлениям – вовне и вниз – капля толкает каплю, пока эта сила не коснется краёв и дна. Более того, воздух над водой приводится в движение, и это нарушение переходит, как говорят нам физики, от слоя к слою в пространство на веки вечные; материи был дан импульс, и он никогда не теряется, никогда не может быть отозван!…
Как с преступлением, так же и с его противоположностью. Действие может быть мгновенным, последствия же его вечны. Когда, после того как камень был брошен в пруд, мы сможем вернуть его в руку, откатить обратно круги, уничтожить потраченную силу, привести эфирные волны обратно в их прежнее состояние небытия и настолько смести всякий след бросания этого предмета, что даже летописи Времени не покажут, что это когда-либо совершалось, – вот тогда мы можем терпеливо выслушать доводы христиан о действенности такого искупления».
[80]
И перестать верить в закон кармы. Но покамест мы призываем весь мир решить, какое из двух учений в большей степени ценит божественную справедливость, и какое более разумно – хотя бы согласно простой человеческой очевидности и логике.
Спрашивающий.И все же миллионы верят в христианские догмы – и счастливы.
Теософ.Благодаря тому, что простой сентиментализм парализует их умственные способности, на что ни один истинный альтруист и филантроп никогда бы не согласился. Это даже не мечтательное эгоистическое сновидение, а кошмар человеческого интеллекта. Подумайте, куда он может привести, и назовите мне такую языческую страну, в которой преступления так легко совершаются и столь многочисленны, как в христианских государствах. Взгляните на длинные и ужасные ежегодные отчеты о преступлениях в Европе; посмотрите на протестантскую и библейскую Америку. Там случаи обращения в тюрьмах куда более многочисленны, чем на религиозных вечерах и проповедях. «Взгляните, каков бухгалтерский баланс христианской справедливости (!). С одной стороны – убийцы с руками по локоть в крови, подстрекаемые демонами похоти, мщения, алчности, фанатизма или же просто звериной кровожадностью, которые в большинстве случаев не дают своим жертвам даже времени раскаяться перед смертью или призвать Христа. С другой – эти жертвы, которые, конечно, умерли грешными и – если уж следовать до конца теологической логике – получили по заслугам за свои большие или меньшие проступки. Ну, а убийца, попавший в руки людского правосудия, заключён в тюрьму, оплакан сентиментальными людьми, и в то время как они молятся с ним и за него, он произносит волшебные слова обращения и отправляется на виселицу искупленным сыном Иисуса! Если бы он никого не убил, то за него бы не молились, он не был бы искуплен и прощён. Славно же он поступил, совершив убийство, раз такой ценой обрел для себя вечное блаженство! Ну, а как же жертва, её (или его) семья, родственники, иждивенцы, социальные связи – им справедливость ничем не воздаст? Должны ли они страдать на том и этом свете, в то время как убийца сидит возле „святого разбойника“ с Голгофы и благословен навечно? По этому вопросу духовенство хранит благоразумное молчание»
[81]. И теперь вы знаете, почему теософы – чьим основным убеждением и надеждой является всеобщая справедливость, как в раю, так и на земле, а также существование кармы – отвергают эту догму.