За компаньоном идолу бедного
contadiniБарри отправьтесь в богатый город Рио-де-Жанейро. В церкви
Duomo del Candelaria, в длинном зале, тянущемся по одной стороне церкви, несколько лет тому назад можно было видеть другую Мадонну. Вдоль стен зала стоит ряд святых, каждый на своем ящике для сбора пожертвований, которые таким образом образуют подходящий пьедестал. В центре этой линии под роскошным балдахином из голубого шелка выставлена Дева Мария, прислонившаяся к руке Христа. «Царица наша» наряжена в весьма декольтированное платье из голубого сатина с короткими рукавами, выгодно обнажающими изящно сформированную белоснежную шею, плечи и локти. Юбка, тоже из голубого сатина с верхней юбкой из пышных кружев и буфов из просвечивающей ткани, столь же коротка, как у балерин; едва достигая колен, она обнажает пару прекрасной формы ног, покрытых телесного цвета шелковым трико и обутых в французские сапожки из голубого сатина на очень высоких красных каблуках! Светлые волосы этой «Божьей Матери» причесаны по последней моде с объемистым шиньоном и кудрями. В то время как она прислоняется к руке своего Сына, лицо ее с любовью обращено к своему Единородному, чья одежда и поза равно вызывает восхищение. Христос в вечернем костюме: хвостатый фрак, черные брюки и белый жилет с низким вырезом; лакированные туфли и белые козловые перчатки,
на одной из которыхискрится дорогое кольцо с алмазом, стоимостью, надо полагать, во многие тысячи — дорогое бразильское ювелирное изделие. Над этим туловищем современного португальского дэнди возвышается голова с волосами, с пробором посредине; печальное и торжественное лицо и глаза, полный терпения взгляд которых, кажется, отражает всю горечь этого последнего оскорбления, брошенного величию Распятого.
[10]Египетскую Изиду ее почитатели тоже представляли как Девственную Мать, которая держит в руках своего младенца-сына, Гора. В некоторых статуях и барельефах, где она появляется одна, ее изображают совершенно нагой или укутанной с головы до ног. Но в мистериях, как и почти все богини, она завуалирована с головы до ног, как символ материнского целомудрия. Нам не причинило бы никакого вреда, если бы мы позаимствовали у древних хоть сколько-нибудь поэтического чувства из их религий и внутреннего почитания, какие они питали по отношению ксвоимсимволам.
Будет только справедливо сказать сразу, что последний изистинныххристиан умер вместе с последним из непосредственных апостолов. Макс Мюллер задает веский вопрос:
«Как может миссионер при таких обстоятельствах удовлетворять удивление и вопросы своих учеников, если он не может указать на это семя
[11]и рассказать им, каким было задумано христианство? Если он не может показать, что, подобно всем другим религиям, Христианство тоже имело свою историю; что христианство девятнадцатого века не есть христианство средних веков, и что христианство средних веков не было христианством первых Соборов; что христианство первых Соборов не было христианством апостолов, и что только то, что было сказано Христом, было хорошо сказано?» [
47, т. I, с. 26,
Предисловие]
Таким образом, мы можем вывести заключение, что единственной характерной разницей между современным христианством и старыми языческими верованиями является вера первого в личного дьявола и в ад.
«У арийских народов не было никакого дьявола», — говорит Макс Мюллер. — «Плутон, хотя обладал угрюмым характером, был весьма почтенной личностью; и (скандинавский) Локи, хотя и личность озорная, не был бесом. Германская богиня, Хелл, тоже, подобно Прозерпине, когда-то видела лучшие дни. Поэтому, когда германцам поднесли идею о настоящем дьяволе, семитическом Сете, Сатане илиDiabolus — они отнеслись к нему весьма добродушно».