И так выше, ниже, во вне и внутри христианской церкви, в одеяниях священнослужителей и в религиозных обрядах мы узнаем отпечаток экзотерического язычества. Ни по какому другому предмету, находящемуся в пределах широкого круга человеческих познаний, мир не бывал настолько ослеплен или обманываем упорными лжетолкованиями, как по вопросу древности. Ее седое прошлое и религиозные верования были ложно истолкованы и попраны ее наследниками. Ее иерофанты и пророки, мисты и эпопты
[90]когда-то сокровенных святилищ храма, выставлены как одержимые бесами и как поклонники дьявола. Нарядившись в одеяния, взятые у жертвы, христианский священнослужитель теперь предает ее анафеме, пользуясь при этом ритуалами и церемониями, которым он научился от этих самых теургов. Моисеева Библия употребляется в качестве оружия против того народа, который ее дал. Языческого философа проклинают под тою же самою крышею, которая была свидетельницей его посвящения; и «обезьяна Бога» (т. е. дьявол Тертуллиана), «породитель и основатель магической теургии, науки иллюзий и лжи, чей отец и породитель есть демон», изгоняется при помощи освященной воды рукою, которая держит настоящий
lituus,[91]которым древний авгур после торжественной молитвы намечал области неба и именем ВЫСОЧАЙШЕГО бога вызывал меньшего бога (теперь называемого Дьяволом), который раскрывал перед его взором будущее и делал его способным пророчествовать! Со стороны христиан и духовенства это есть ничто другое как позорное невежество, предубеждение и презрительная гордость, так смело разоблачаемая одним из их же уважаемых священнослужителей Т. Гроссом [
121], который с бранью выступает против всяких исследований «как бесполезного и преступного труда, когда следует опасаться, что они могут иметь своим результатом подрыв установившихся систем верований». Со стороны ученых действуют те же самые опасения о возможном возникновении необходимости изменить некоторые ошибочно ими установленные научные теории.
«Ничто, кроме таких прискорбных предубеждений», — говорит Гросс, — «не могло так извратить богословие язычества и исказить — даже превратить в карикатуру — его формы религиозного поклонения. Настало время, когда потомству следует возвысить свой голос для реабилитации попранной истины, и нынешний век должен научиться немного тому здравому смыслу, которым он хвастается с таким самодовольством, точно прерогатива разума по праву рождения принадлежит только нашим современникам».
Все это дает нам верный ключ к действительной причине ненависти, испытываемой ранними и средневековыми христианами по отношению к своим языческим братьям и опасным соперникам. Мы ненавидим то, чего мы боимся. Христианский чудотворец, порвавший все связи с мистериями храмов и с «теми школами, которые так прославились своей магией», описанной Св. Иларионом [448, т. II, с. 283], — не имел почти никакой надежды, чтобы состязаться с языческими чудотворцами. Ни один апостол, может быть, за исключением лечения месмерической силой, — никогда не мог сравняться с Аполлонием Тианским; и скандал, произведенный среди апостолов творящим чудеса Симоном Волхвом, слишком хорошо известен, чтобы повторять его здесь снова.
«Почему это так», — спрашивает Юстин Мученик с явным унынием, — «почему это так, что талисманы Аполлония (τελεσματα) обладают властью в некоторых частях творения, ибо они предохраняют,как мы видим,от ярости волн, от буйства ветров и от нападения диких зверей; и в то время как чудеса нашего Господа сохранились только в преданиях, чудеса Аполлониявесьма многочисленныи действительно проявляются в нынешних фактах, чем сбивают с пути всех видевших?» [449, XXIV]
Этот поставленный в тупик мученик очень правильно разрешает эту проблему, приписав эффективность и могущество применяемых Аполлонием чар его глубокому знанию симпатий и антипатий (или несовместимостей) природы.
Не будучи в состоянии отрицать очевидное превосходство сил своих врагов, отцы прибегли к старому, но всегда успешному способу — к клевете. Они почтили теургов той же самой грязной клеветой, к которой прибегали фарисеи по отношению к Иисусу. «У тебя есть демон», — сказали Иисусу старшие еврейские синагоги. «У тебя есть Дьявол», — повторили коварные отцы, с одинаковой правдивостью обращаясь к языческому чудотворцу; и это широко распространяемое обвинение, впоследствии возведенное в догмат веры, одержало победу.