Много лет тому назад, небольшая партия путешественников с большим трудом совершила путешествие из Кашмира в Лех, город в Ладаке (Центральный Тибет). Среди наших проводников был татарский шаман, весьма таинственная личность, который немного говорил по-русски, а английского языка совсем не знал, и все же умудрялся беседовать с нами и оказался очень полезным. Узнав, что некоторые из нашей группы русские, он вообразил, что наша протекция всемогуща и могла бы помочь ему безопасно вернуться домой в Сибирь, откуда он лет двадцать тому назад по неизвестным причинам бежал, как он нам рассказывал, через Кяхту и великую Пустыню Гоби в страну Чагаров.
[691]Зная его заинтересованность в этой цели, мы чувствовали себя в безопасности под его охраной. Объясним вкратце ситуацию: наши товарищи составили немудрый план проникнуть в Тибет разнообразно переодевшись, причем ни один из них не говорил на этом языке, хотя один из них, м-р К., где-то подобрал какого-то казанского татарина и думал, что он умеет. Упоминая об этом только мимоходом, мы также можем сообщить, что сразу же двое из них, братья Н., были очень вежливо возвращены назад на границу, не прошагав и шестнадцати милей по вещей стране Восточного Бод; а м-р К., бывший лютеранский священник даже не смог покинуть свою жалкую деревушку близ Леха, так как с первого дня заболел лихорадкой и ему пришлось возвратиться в Лахор через Кашмир. Но одно зрелище, увиденное им, было равносильно тому, как если бы он увидел перевоплощение самого Будды. Услышав об этом «чуде» от какого-то старого русского миссионера, которому, по его мысли, он мог доверять больше, чем аббату Хаку, он годами лелеял желание разоблачить этот «великий языческий» обман, как он выразился. К. был позитивист и весьма гордился этим антифилософским неологизмом. Но его позитивизм был обречен на получение смертельного удара.
Приблизительно после четырехдневного путешествия из Исламабада мы остановились, чтобы отдохнуть на несколько дней в грязном поселке, единственной утешительной чертой которого было великолепное озеро. Наши товарищи временно отделились от нас, и этот поселок должен был послужить нам местом встречи. Именно там наш шаман оповестил нас, что большая партия ламаистских «святых», совершавших паломничество к различным святым местам, поселилась в старом пещерном храме и учредила там временную вихару. Он добавил, что поскольку «Трое Достопочтенных»,
[692]согласно молве, путешествовали с ними, то святые бикшу (монахи могли творить величайшие чудеса. К., загоревшись желанием разоблачить этот вековой обман, сразу же отправился нанести им визит, и с этого момента между обоими лагерями установились самые дружеские отношения.
Вихара находилась в уединенном и наиболее романтическом месте, защищенном от всяких вторжений. Несмотря на усиленные ухаживания, подарки и протесты м-ра К., Глава, который был Пасе-Будху (аскет великой святости), отказывался продемонстрировать феномен «воплощения» до тех пор, пока пишущая эти строки не показала ему некий талисман, которым она обладала.
[693]Увидев его, однако, сразу же приступили к приготовлениям; и ребенок в возрасте трех или четырех месяцев был взят у одной матери, бедной женщины, живущей по соседству. Первым делом от м-ра К. была взята клятва, что в течение семи лет он никому не раскроет того, что он увидит или услышит. Талисман представляет собою простой агат или сердолик, известный среди тибетцев и других под названием
А-ю, и по природе обладал или был наделен очень таинственными свойствами. На нем высечены треугольник, в котором содержится несколько мистических слов.
[694]Прошло несколько дней прежде чем все было готово; за это время ничего носящего таинственный характер не произошло, за исключением, когда по велению одного бикшу мертвенно-бледные лица глядели на нас из зеркального дна озера, в то время как мы сидели у дверей вихары на его берегу. Одним из них было лицо сестры м-ра К., которую он, уезжая, оставил дома здоровой и счастливой, но которая, как мы узнали впоследствии, умерла за какое-то время до того, как он отправился в это путешествие. Это зрелище сперва на него подействовало, но он призвал на помощь свой скептицизм и успокоил себя теориями о тенях облаков, отражениях ветвей деревьев и т. п., на что обычно опираются такого рода люди.