«по мере заглядывания еще глубже в форму современного индусского церемониала, мы обнаруживаем немало того же самого расхождения между вероучением и обрядной стороной; одно не объясняется другим», — затем этот великий американский ученый добавляет: «Мы вынуждены прийти к заключению, что — или Индия заимствовала свою систему обрядов из какого-то чужого источника и практиковала их слепо, не интересуясь их истинным смыслом, или жеэти обряды являются продуктом другой доктрины более древнего происхождения,и сохранились в народном обращении после угасания вероучения, первоначальным выражением которой они были» [639, с. 48].
Это вероучение не угасло, и его сокровенная философия, как ее теперь понимают посвященные индусы, такова же, как была 10 000 лет тому назад. Но могут ли наши ученые серьезно надеяться, что оно по первому их требованию будет им преподнесено? Или они все еще надеются проникнуть в глубины тайн мировой религии по ее общеизвестным экзотерическим обрядам?
Ни один ортодоксальный брахман и буддист не станет отрицать христианское Воплощение; только они понимают его согласно своей собственной философии, и как могут они отрицать его? Ключевым камнем их собственной религиозной системы являются периодические воплощения божества. Каждый раз, когда человечество готово впасть в материализм и нравственную деградацию, Верховный Дух воплощается в своем создании, избранном для этой цели. «Посланец Высочайшего» соединяется с дуальностью материи и души, и когда триада таким образом становится завершенной путем присоединения Венца, — рождается спаситель, который помогает снова поставить человечество на путь истины и добродетели. Ранняя христианская церковь, вся пропитанная азиатской философией, очевидно, разделяла то же самое верование — иначеона не обратила бы второе пришествие в догмат веры и не прибегла бы к коварному измышлению басни об Антихристе в качестве предостережения против возможных будущих воплощений.Также они не могли бы представить себе, что Мелхиседек был аватаром Христа. Им нужно было только обратиться к «Бхагавадгите», чтобы найти Кришну, или Бхагавада, говорящим Арджуне:
«Тот, кто следует за мною, спасается мудростью и даже трудами…Как только добродетель в мире идет на убыль — я проявляюсь, чтобы спастиего».
Действительно, более чем трудно избежать признания этой доктрины о периодических воплощениях. Разве мир не был свидетелем прихода, с большими промежутками, таких великих личностей как Кришна, Шакьямуни и Иисус? Как и два последних персонажа, Кришна, кажется, был реальной сущностью, обожествленной его школой в какое-то время в сумерках истории, и приспособленной к системе освященной временем религиозной программы. Сопоставьте этих двух Спасителей, индусского и христианского, причем один предшествует другому на несколько тысячелетий; поместите между ними Сиддхартху-Будду, отражавшего Кришну и отбрасывающего свою светозарную тень в ночь будущего, из чьих собранных лучей были сложены очертания мифического Иисуса, и из учений которого были извлечены поучения исторического Христа; и мы найдем, что под одним одинаковым одеянием поэтической легенды жили и дышали три реальные человеческие существа. Индивидуальные заслуги каждого из них выведены, пожалуй, более сильными линиями, а не наоборот, благодаря этой самой мифической окраске, ибо народный инстинкт, такой безошибочный и справедливый, если ему не мешают, не мог бы избрать для обожествления недостойное лицо.Vox populi, vox Deiкогда-то было истиной, хотя и ошибочной в приложении к нынешней, управляемой священнослужителями толпе.