Происходящая теперь борьба между партией общественного сознания и партией реакции уже придала более здоровый тон мышлению. Навряд ли она может окончиться иначе, как окончательной победой Истины над заблуждением. Мы опять повторяем – мы трудимся для более светлого завтра.

И все же, когда мы учитываем то ожесточеннейшее сопротивление, на которое мы идем, кто же тогда имеет больше права, нежели мы, выходя на арену, начертать на нашем щите приветствие римских гладиаторов Цезарю:

Нам говорят, что уже прошло девятнадцать веков с тех пор, как ночь язычества была впервые рассеяна божественным светом христианства; и два с половиною века прошло с тех пор, как светлая лампа современной науки начала сиять во мраке невежества веков. От нас требуют, чтобы мы поверили, что в течение указанных эпох началось истинное продвижение нравственного и интеллектуального развития нашей расы. Древние философы, мол, были достаточно хороши для своих, соответствующих им поколений, но они безграмотны по сравнению с нашими современными мужами науки. Этика язычества, может быть, и отвечала требованиям некультурного народа древности, но только до тех пор, пока появление сияющей «Вифлеемской звезды» не указало ясного пути к нравственному совершенствованию и спасению. В старину животность была правилом, добродетель и духовность – исключением. Теперь даже самый тупой может прочесть волю Бога в слове Его откровения; у людей теперь достаточно побуждений стать добрыми, и они все время становятся лучше.

Так полагают: но каковы факты? С одной стороны лишенное духовности, догматическое, очень часто – развращенное духовенство; уйма сект и три воюющие между собою великие религии; разногласия вместо единения, догматы без доказательств, любящие сенсацию проповедники, ищущие богатства и удовольствий прихожане, лицемерие и ханжество, порожденные тираническими крайностями в требованиях приличия, респектабельности, господствующих взглядов – искренность и действительность благочестия становятся исключениями. С другой стороны, научные гипотезы, построенные на песке; нет ни одного вопроса, по которому достигнуто согласие; ярые ссоры и зависть; общее течение в материализм. Схватка насмерть между наукой и теологией за непогрешимость – «вековой конфликт».