Пока «благословенный» – представляемый очень грязным, но тем не менее в самом деле святым факиром – оставался погруженным в самосозерцание, и под действием его воли происходили некоторые духовные чудеса, – обезьяна и птица проявили только несколько признаков беспокойства. Только тигр один временами зримо трепетал и смотрел по сторонам, причем его фосфоресцирующие зеленые глаза следили за кем-то невидимым, который как бы плыл в воздухе, то поднимаясь, то опускаясь. То, что еще не было воспринято человеческим глазом, должно быть, было для негообъективным.Что же касается вандеру – вся ее резвость улетучилась; она казалась дремотной и бездвижно сидела на корточках. Птица почти никаких признаков не проявляла. Легкий звук как бы пронесшихся крыльев раздавался в воздухе; цветы начали путешествовать кругом по комнате, переносимые невидимыми руками, и когда лазоревый цветок упал на сложенные лапы обезьяны, она нервозно рванулась и стала искать убежища в белом одеянии своего хозяина. Эта демонстрация чудес продолжалась около часа, и рассказывать о ней заняло бы слишком много времени. Наиболее любопытным было то явление, которым демонстрация чудес закончилась. Так как кто-то пожаловался на жару, то на нас полился кратковременный дождь из благоуханно пахнущей росы. Капли были большие и падали быстро, принося ощущение невыразимого освежения и моментально испаряясь, как только соприкасались с нами.
Когда факир, демонстрирующий
белуюмагию, закончил свое представление, «колдун» или фокусник, как их здесь называют, приготовился показать свою силу. Нам был преподнесен ряд чудес, которые уже знакомы публике по описаниям путешественников; между прочим, нам был продемонстрирован тот факт, что животные обладают естественной способностью ясновидения, и даже, как кажется, способностью различать добрых и дурных духов. Всем чудесам колдуна предшествовали курения. Он сжигал ветви смолистых деревьев и кустов, от которых поднимались облака дыма. Хотя в этом не заключалось ничего, рассчитанного на возбуждение боязни в животном, обладающем только своими естественными глазами, тигр, обезьяна и птица проявляли признаки неописуемого ужаса. Мы высказали мысль, что животные могли испугаться пламенеющих ветвей, так как мы вспомнили обычай путешественников окружать на ночь лагерь пылающими кострами, чтобы отогнать зверей. Чтобы не оставлять сомнений по этому поводу, сириец приблизился к присевшему тигру с веткою дерева Бэл
[328](посвященного Шиве), и размахивал ею над головой несколько раз, бормоча при этом свои заклинания. Зверь моментально проявил признаки неописуемого ужаса и паники. Его глаза загорелись в глазных впадинах точно два огненных шара; пена появилась у рта; он припал к земле, точно ища в ней какое-либо отверстие, куда бы скрыться; он испускал вопль за воплем, что разбудило многократное эхо в лесу и в джунглях. Наконец, взглянув последний раз на ту точку, от которой его глаза ни разу не отрывались, он совершил отчаянный рывок, которым оборвал свою цепь, и выпрыгнул через окно из веранды, унося с собой часть оконной рамы. Обезьяна убежала уже до этого, а птица упала со своего шестка как бы парализованная.
Мы не стали спрашивать ни факира, ни колдуна о методах, посредством которых феномены каждого из них были осуществлены. А если бы мы спросили, бесспорно, они ответили бы так, как ответил факир французскому путешественнику, который рассказал об этом недавно в одном из последних номеров нью-йоркской газеты«Франко-Америка»в нижеследующем изложении:
«Многие из индийских фокусников, проживающих в тиши пагод, совершают деяния, намного превосходящие представления, даваемые Робертом Хоудином, еще много таких, которые производят наиболее любопытные феномены из области магнетизма и каталепсии над первым встречным, какой попадается им по дороге, вследствие чего я часто задумывался: не сделали ли брахманы в своих оккультных науках каких-либо великих открытий по вопросам, которые недавно взволновали всю Европу».
«В одном случае, когда я и другие находились в кафе с сэром Максвеллом, он приказал своему добочи привести очарователя змей. Немного спустя вошел худой индус, почти голый, с аскетическим, бронзового цвета, лицом. Вокруг его шеи, рук, бедер и корпуса обвивались змеи различных размеров. Приветствуя нас, он сказал:
– Бог да пребудет с вами! Я – Чиб-Чондор, сын Чиб-Готнал-Мава.
– Мы хотим увидеть, что вы умеете делать, – сказал наш хозяин.