К этому способу прорицаний прибегали в самой седой древности. В Индии эту возвышенную летаргию называли «священным сном в…». Это забвение, в которое человек погружается посредством некоторых магических процессов, дополненных напитками из сока сомы. Тело такого спящего в течение нескольких дней пребывает в состоянии, напоминающем смерть, и адепт своею властью очищает его от всего земного и делает его годным стать временным вместилищем всего сияния бессмертного Аугоэйдэс. В этом состоянии оцепеневшее тело заставлено отражать славу высших сфер, как полированное зеркало отражает лучи солнца. Этот спящий не замечает течения времени и после пробуждения по истечении четырех или пяти дней транса воображает, что проспал всего несколько мгновений. Что его уста произносили – этого он никогда не узнает. Но так как им управлял сам дух, то они не могли произнести ничего, кроме божественной истины. На время бедная беспомощная плоть превращена в алтарь освященного присутствия, и изрекаемое ею в тысячу раз вернее, чем сказанное одурманенными дельфийскими пифиями; и, в отличие от пророческого безумствования, которое выставлялось на показ перед толпами, свидетелями этого священного сна в святилище храма являются только несколько адептов, достойных находиться в присутствии АДОНАИ.
Описание, которое Исаия дает очищению, которому должен подвергнуться пророк прежде, чем небеса заговорят его устами, полностью приложимо к данному случаю. В привычной ему метафоре он говорит:
«Затем налетел на меня серафим, держа в руке горящий уголь, который он достал щипцами с алтаря… и он положил его на мои уста и сказал, И ВОТ! он коснулся уст твоих, и беззаконие взято у тебя».
Вызывание своего собственного Аугоэйдэс очистившимся адептом описано словами несравненной красоты в «Занони» Бульвер-Литтона, где дается понять, что иерофант должен избегать даже малейшего прикосновения земной страсти, чтобы сообщаться со своею безупречной чистой душою. Не только мало таких, которые могут успешно совершить эту церемонию, но даже и те, кто могут, редко прибегают к ней, за исключением случаев, когда это нужно для наставления неофитов или же для получения знаний чрезвычайной важности.
И, однако, как мало поняты и как мало ценятся широкой общественностью сокровища знаний, накопленные этими иерофантами!
«Есть еще собрание писаний и традиций, носящее название«Каббала»,приписываемое ученым Востока», – говорится в «Искусстве магии» [278, с. 97], – но так как этот замечательный труд не представляет собою почти никакой ценности без ключа к нему,который можно получить только от братства Востока,то копия его ничего не дала бы обычному читателю».
И как они высмеиваются каждым коммивояжером, который разъезжает по Индии в поисках «заказов» и пишет корреспонденцию в«Таймс»,как ложно они истолковываются каждым трюкачом, который, пользуясь ловкостью рук, претендует на то, что он демонстрирует перед разинувшей рты толпой чудеса восточных магов!
Но несмотря на свою несправедливость в Алжирском деле, Роберт Гудини, авторитет в искусстве фокусничества, и Мореау-Цинти, другой, оба честно свидетельствовали в пользу французских медиумов. Во время перекрестного допроса со стороны академиков они честно показали, что никто, вероятно, кроме «медиумов», не в состоянии производить феномены стуков стола и левитацию без надлежащей подготовки и специально приспособленной для этой цели мебели. Они также показали, что так называемые «левитации без соприкосновения» представляют явления, недостижимые дляпрофессиональногофокусника; что для них, если не будет помещении с секретной аппаратурой и вогнутыми зеркалами, такой фокусневыполним.Кроме того, они добавили, что простое видение просвечивающейся руки в помещении, в котором обеспечено исключение сообщничества, при условии, что медиум был предварительно обыскан, явилось бы доказательством, что это не дело рук человеческих, а каких-то других, какие бы они ни были. После этого«Siиcle»и другие парижские газеты опубликовали свои подозрения, что оба эти очень ловкие джентльмены стали сообщниками спиритуалистов!