«Мы только хотим показать, по крайней мере, той части публики, которая считает себя разумной и просвященной, что ей следует развивать свою память или помнить выдающихся мыслителей прошлого гораздо лучше, чем она это делает теперь. Особенно это следует делать тем, кто или из-за своего письменного стола, с трибуны или кафедры, как университетской, так и церковной, берутся наставлять всех, кто желает получить наставления от них. Тогда будет гораздо меньше необоснованных мнений, гораздо меньше шарлатанства, а самое главное, будет гораздо меньше плагиаторства, чем теперь».
[185]
Правильно говорит Кадворт, что величайшим невежеством, в каковом наши современные всезнайки обвиняют древних, является их вера в бессмертие души. Подобно древним скептикам Греции, наши ученые (мы употребим выражение того же самого Кадворта) боятся, что если они признают существование духов и привидений, то им придется признать Бога тоже; и нет ничего такого абсурдного для них, он добавляет, во что бы они не поверили лишь бы не допустить существования Бога. Великая корпорация древних материалистов, какими бы скептиками они нам ни казались теперь, думала по другому, и Эпикур, который отрицал бессмертие души, все же верил в Бога, и Демокрит полностью признавал реальность привидений. В предсуществование человеческой души и в богоподобные силы этой души верили почти все мудрецы древности. Магия Вавилона и Персии обосновывала на этом свои доктринымахаджистии.Халдейские оракулы, на которые Плето и Пселл написали так много комментарий, постоянно толковали и изъясняли свое свидетельство об этом Зороастр, Пифагор, Эпихарм, Эмпедокл, Кеб, Еврипид, Платон, Евклид, Филон, Боэций, Виргилий, Марк Цицерон, Плотин, Ямвлих, Прокл, Пселл, Синезий, Ориген и, наконец, самАристотель,далеки от отрицания нашего бессмертия и поддерживают его весьма настойчиво. Подобно Кардону и Помпанацию, которые «не были друзьями бессмертию души», как говорит Генри Мор, Аристотель ясно приходит к заключению, что разумная душа есть отдельная от души мира сущность, хотя она из той же самой субстанции, и что «она предсуществует до того, как обретает тело» [233, i, 3].
Прошли годы с тех пор, как граф де Местр написал одно изречение, которое, вполне соответствуя вольтерьянской эпохе, в которой он жил, еще более приложимо к нашему периоду крайнего скептицизма.
«Я слышал», – пишет этот выдающийся человек, – «я слышал и читал миллионы хороших шуток по поводу невежества древних, которые всегда, всюду и везде видели духов. Мне думается, что мы в значительной мере гораздо более слабоумны, чем наши прадеды, потому что не видим теперь таких духов нигде» [238].
Глава VIII
Некоторые тайны природы
«Нет, магия чудесная моя обязана
Не ангелам стигийским из Ада вызванным;
Позор тому, кто попытался
Угрюмых дэвов и эфритов подчинить.
Но ключ к разгадке тайны волшебства
Лежит на дне прохладного истока,
В цветущих зарослях укромных уголков,
В движеньи звезд над горными хребтами».
Тассо, песнь XIV, XLIII.
«Кто смеет думатьне о том, чтоговорят уста,
Моя душа клянет того, как адские врата!»
Александр Поп.
«Если человек перестает существовать с момента, когда он исчезает в могиле, вы вынуждены утверждать, что он является единственным существом, кого природа, или провидение удостоили обманом, наделив способностями, которые нет возможности применить».
Бульвер-Литтон, «Странная история».
В предисловии к последней работе по астрономии Ричарда А. Проктора, озаглавленном «Наше место в беспредельности», содержатся такие необычные слова: