Почему мы забываем, что за много веков до того, когда судна предприимчивого генуэзца разрезали западные воды, финикийские корабли уже совершали кругосветные плавания и распространяли цивилизацию в областях, ныне уже превратившихся в молчаливые пустыни? Какой археолог осмелится утверждать, что та же самая рука, которая возводила египетские пирамиды, Карнак и тысячи нынешних руин, в забвении рассыпающихся в пыль,невоздвигла монументальный Нагкон-Ват Камбоджи? или не начертала иероглифов на обелисках и дверях покинутой индейской деревни, недавно открытой в Британской Колумбии лордом Даферином? или знаки на руинах Паленке и Ушмаля и руинах в Центральной Америке? Разве реликвии, которые мы храним в наших музеях – последние памятники давно «утерянных искусств» – не свидетельствуют громогласно в пользу древней цивилизации? И разве они все не доказывают снова и снова, что исчезнувшие народы и континенты похоронили вместе с собою также свои науки и искусства, которых не смогли воскресить ни первый тигель, раскаленный в средневековом монастыре, ни последний, треснувший в лаборатории современного химика, – не воскресили и не воскресят, по крайней мере, в нынешнем веке.
«У них были некоторые познания по оптике», – великодушно допускает профессор Дрейпер по отношению к древним; другие даже и эту малость отрицают – «Выпуклые линзы, обнаруженные в Нимруде, являются доказательством, что они были знакомы с увеличительными инструментами» [48, с. 14].
В самом деле? Если бы это так не было – все классические писатели оказались бы лжецами. Ибо Цицерон нам говорит, что он видел всю«Илиаду»написанной на коже такого миниатюрного размера, что ее в скатанном виде можно было поместить в ореховую скорлупу; а Плиний утверждает, что у Нерона было кольцо со вделанным в него стеклом, через которое он издали наблюдал бои гладиаторов. Истинно, когда нам говорят, что Мауриций с помощью инструмента, называемогонаускопит,мог с мыса Сицилии наблюдать через море берег Африки, – мы должны или думать, что все исторические свидетели солгали, или допустить, что древние были более, чем едва знакомы с оптикой и увеличительными стеклами. Уэндэлл Филлипс сообщает, что у него есть друг, который является обладателем чрезвычайно интересного кольца
«приблизительно три четверти дюйма в диаметре, и на нем обнаружена фигура бога Геркулеса. С помощью увеличительных стекол вы можете различить переплетающиеся мускулы исосчитать каждый отдельный волосок на бровях…Раулинсон привез домой камень длиною около 20 дюймов и 10 в ширину, на котором изложен целый трактат по математике. Без увеличительных стекол он совершенно не поддается чтению… В музее доктора Эбботта имеется кольцо Хеопса, которое Бунзен относит к 500 году до Р. X. Печатка на кольце размером в четверть доллара, а гравировка на нейневидиманевооруженному глазу без помощи увеличительных стекол… В Парме вам покажут драгоценный камень, который когда-то носил на своем пальце Микеланджело; гравировка на нем двухтысячелетней давности и изображает фигурысемиженщин. Вам нужно иметь сильные увеличительные стекла, чтобы быть в состоянии их разглядеть… Таким образом», – добавляет ученый лектор, – «микроскоп, вместо того, чтобы считаться изобретением нашего времени, находит своих братьев вПятикнижии Моисея – и это старшие братья».
Вышеприведенные факты, кажется, не свидетельствуют о том, что древние обладали лишь«некоторымисведениями по оптике». Поэтому совершенно не соглашаясь с этим и в особенности с профессором Фиске по поводу его критики трудов профессора Дрейпера«История конфликта»[48] и его«Незримый мир», – мы находим в прекрасных трудах профессора Дрейпера, как критика истории, только один единственный недостаток – он иногда злоупотребляет своими собственными оптическими инструментами с целью преувеличения атеизма пифагорейца Бруно, он рассматривает его через выпуклые линзы; когда же он говорит о познаниях древних, он, очевидно, смотрит черезвогнутыелинзы.