Оказавшись в этом cirde vicieux, "Hiraf" также грешит в (определенном) сравнении, которое проводит между Христом, Буддой и Кун-фу-тсе, или Конфуци ем. Невозможно сравнивать первых двух мудрецов и Просветленных духом, и ки тайского философа. Высочайшие стремления и намерения обоих Христов не имеют ничего общего общего с холодной практической философией последнего, несмотря на то, что он был ярким исключением среди обычно скучного и материалистично го народа, мирного, преданного земледелию с самой ранней эпохи своей исто рии. Конфуций никогда не сможет выдержать даже малейшего сравнения с двумя великими Реформаторами. В то время, как принципы и доктрины Христа и Будды были рассчитаны на все человечество, Конфуций посвятил все внимание лишь своей стране, пытаясь применить свою глубокую мудрость и философию к нуждам соотечественников и мало думая при этом об остальном человечестве. Его фило софские доктрины, до глубины души китайские по патриотизму и взглядам, также сильно лишены чисто поэтического элемента, столь характерного для учения Христа и Будды, двух божественных личностей, как религиозное настроение его народа лишено духовной экзальтации, которая присуща например, Индии. У Кун-фу-тсе нет даже той глубины чувства и легкого духовного устремления, как у его современника Лао-тсе. Ученый Эннемоузер говорит:"Духи Христа и Будды оставили неизгладимые, вечные следы по всему миру. О доктринах Конфуция мож но говорить только как о наиболее блестящих достижениях холодного человечес кого разума".
Харвей в своей книге "Всемирная история" прекрасно в нескольких словах охарактеризовал китайцев:"Их тяжелая, детская, холодная, чувствительная на тура объясняет особенности их истории".
Поэтому любое сравнение между первыми двумя Реформаторами и Конфуцием в сочинении о Розенкрейцерстве, в котором "Hiraf" пишет о Науке Наук, и приг лашает жаждущих знаний испить из ее неистощимого источника, представляется недопустимым. Далее, когда наш ученый автор столь догматически утверждает, что Розенкрайцер узнает, хотя никогда не применяет секрет бессмертия в зем ной жизни, он утверждает лишь то, что он сам, в своей практической неопыт ности, считает невозможным. Слова "никогда" и "невозможно" следовало бы иск лючить из словаря человечества, хотя бы до тех пор, пока Великая Каббала не будет полностью разгадана и либо принята, либо отвергнута. Граф Сен-Жермен до сих пор является живой загадкой, как и Розенкрейцер Томас Воган. Бессчет ные свидетельства литературы и устной традиции (которая иногда более надеж на) о том, что этого удивительного графа встречали и узнавали в разные века -- не миф. Любой, кто признает одну из практических истин оккультных наук, изложенных в Каббале, молча признает и все остальные. Здесь действуют слова Гамлета:"Быть или не быть",-- и если Каббала истинна, то и Сен-Жермен -- не миф.
Но я удаляюсь от цели, а именно: в первую очередь, показать небольшую раз ницу между двумя Каббалами: Каббалой Розенкрейцеров и Восточной Каббалой; а, во-вторых, сказать, что надежда "Hiraf"-а увидеть, что к данному предмету будут относиться с большим почтением в будущем, может со всей вероятностью стать не просто надеждой. Время покажет многое; но до этого момента сердечно поблагодарим "Hiraf"-а за этот первый меткий удар в сторону упрямых ученых дезертиров, которые, стоит им лишь оказаться лицом к лицу с Истиной, избега ют взглянуть ей прямо в глаза, боятся даже оглянуться, чтобы не увидеть че го-либо, способного пошатнуть их самодовольство (что сбило бы с них спесь). Как практический последователь Восточного спиритуализма, я могу уверенно ждать момента, когда со своевременной помощью тех, "кто знает", американский спиритуализм, оказавшийся даже в его теперешней форме язвы на теле материа листов, станет наукой (и предметом) математически доказанной, но не будет считаться сумасшедшей иллюзией эпилептических мономаньяков.