Она хотела, чтобы не разрывалась цепь любви, связывающая нас, и чтобы мы помогали другим, как
она помогала нам: будем же бодры и деятельны, и распространение того света, который она принесла
нам, будет лучшим памятником для почившего нашего учителя.
__________________________________
УИЛЬЯМ КИНГСЛАНД4-7
Много людей испытывали притягательную силу Е. П. Блаватской; на одних действовала ее сила,
других привлекал ее необыкновенный ум, третьих - ее дар обаятельной беседы.
Но меня притягивало к ней иное: благая весть, которую она нам принесла, заставила меня полюбить
ее, и я смотрел на Е. П. не только как на друга и учителя, но и как на нечто бесконечно более высокое.
www.ezobox.ru
И я попробую, хотя слабо, выразить то, что она ставила передо мной и перед многими другими как
цель стремлений и что нас соединило с ней связью, которую не разорвет сама смерть.
Прежде всего и впереди всего она научила нас понимать цель жизни. Я хочу этим сказать, что она
показала нам истинную цену временной жизни и пробудила в нас веру в жизнь вечную. Кто
проникнется сознанием, как обманчива временная жизнь, тот начинает черпать свое вдохновение из
источника гораздо более глубокого, чем мир внешних форм. Без нее мы все бродили в потемках и не
видели в жизни ничего, кроме безнадежной загадки. И она не только дала нам новую философскую
систему, она сделала гораздо больше: те нити, которые тянутся назад в прошлое и вперед, в будущее,
и которые мы не могли уловить, она собрала их воедино, показала нам узор, который возникает от
перекрещивания этих нитей, и разъяснила, для какой благой цели совершается эта ткань.
Она давала нам теософию не как учение, не как религию, философию или гипотезу, а как живую силу,
которая должна проникать в самые недра нашей жизни.
Благая весть, передаваемая миру, должна неминуемо облечься в ряд учений и получить внешнюю
форму. Но не внешнему учила она нас; она заставляла нас видеть далее формы и делать побуждением
для нашей деятельности живой принцип. Она понимала под теософией бесконечно более того, что
изложила в своих книгах. Ближе всего к ее духу стоит "Голос Безмолвия", но и эта книга не выражает
всего, что она могла передать, если бы умели слушать ее.
Основная нота всех ее учений и всей ее жизни - самопожертвование.
Вот что говорит "Голос Безмолвия": "Остановись, ученик, и послушай еще одно слово. Можешь ли ты
вырвать из своего сердца божественное сострадание? Сострадание не качество; оно закон из законов,
вечная гармония, сама Алайя; безграничная вселенская сущность, свет пребывающей правды, лад всех
вещей, закон вечной любви".
"Наклони свою голову и слушай всеми силами, о бодхисатва- сострадание говорит: может ли быть
блаженство, когда все, что живет, должно страдать? Согласишься ли ты спастись, пока в ушах твоих
раздается крик мировой скорби?"
И если теософские учения говорят нам о Девакхане и о Нирване, об отдыхе для усталого, измученного
бурями жизни странника и о конечном блаженстве, которое выше всякого представления,- тем, кто
может вместить, они говорят еще больше: трижды велик тот, кто поднялся по крутой тропинке