Очевидно Хонс-пеири-Секлерем-Зам был действительный иерофант класса, называемого «сынами Бога», так как про него сказано, что он был одною из форм бога Хонса, что означает, что либо он считался воплощением этого бога – аватаром, либо совершенным посвященным. Из этого же самого текста видно, что храм, к которому он принадлежал, был одним из тех, к которым была прикреплена школа магии. В нем был хен, или та часть храма, которая была недоступна всем, кроме верховного жреца, библиотека, или хранилище сокровенных трудов, для изучения и охраны которых назначались особые жрецы (те, с которыми советовались все фараоны в очень важных случаях), и где они сообщались с богами и получали от них советы. Разве Лукиан не рассказывает своим читателям в описании храма Иерополиса о «Богах, которые независимо проявляют свое присутствие»?
[464]И далее, о том, что он однажды путешествовал со жрецом из Мемфиса, который рассказал ему, что он провел двадцать три года в подземных криптах своего храма, получая наставления по магии от самой богини Изиды. И опять мы читаем, что сам Меркурий обучал Великого Сезостриса (Рамзеса II) священным наукам. По этому поводу Яблонский замечает, что в этом он видит основание, почему Амун (Аммон) – откуда, по его мнению, произошло наше «Аминь» – был действительно взыванием к свету.
[465]В папирусе Анастази, который изобилует различными формулами для вызывания богов и заклинаниями против хоу и стихийных демонов, параграф седьмой ясно показывает, как различаются действительные боги, планетарные ангелы, от оболочек смертных, которые остались в Камалоке, словно как бы для того, чтобы соблазнять человечество и еще более безнадежно запутывать его в напрасных поисках истины вне оккультных наук и завесы посвящения. Этот седьмой стих по поводу таких божественных вызываний, или теоматических консультаций говорит следующее:
Это божественное и великое имя
[466]должно вызываться только в случаях абсолютной необходимости и когда вызывающий чувствует себя абсолютно чистым и безупречным.
Не так обстоит дело в формулах черной магии. Рювенс, говоря о двух ритуалах магии Анастазийской коллекции, замечает, что они
Неоспоримо образуют наиболее поучительный комментарий к
«Египетским мистериям»,приписываемым Ямвлиху, и лучшее дополнение к этому классическому труду для понимания тавматургии философских сект, тавматургии, обоснованной на древней египетской религии. Согласно Ямвлиху, тавматургия осуществлялась с помощью служения второстепенных гениев.
[467]
Рювенс заканчивает замечанием, которое очень значительно и очень важно для оккультистов, защищающих древность и подлинность своих документов, ибо он говорит:
Все то, что он (Ямвлих) выдает как теологию, мы находим историей в наших папирусах.
Но почему тогда отрицать подлинность, вероятность и, более всего, достоверность тех классических писателей, которые все писали о магии и ее мистериях в духе величайшей почтительности и восхищения? Послушайте Пиндара, который восклицает:
Счастлив тот, кто сходит в могилу, получивши такое посвящение, так как он знает конец своей жизни и царство,
[468]данное Юпитером.
[469]
Или Цицерона:
Посвящение не только научает нас чувствовать себя счастливыми в этой жизни, но также и умирать с лучшими надеждами.
[470]
Платон, Павзаний, Страбон, Диодор и дюжины других дают свои свидетельства о великом благе посвящений; как все великие, так и частично-посвященные адепты разделяют энтузиазм Цицерона.
«Разве Плутарх, думая о том, что он узнал при своем посвящении, не утешился за потерю своей жены? Не приобрел ли он в мистериях Вакха убежденности, что «душа» (дух) остается нетленной и что существует загробная жизнь»?.. Аристофан даже пошел дальше: «Все те, кто участвовали в мистериях», говорит он, «вели чистую, спокойную и святую жизнь; они умирали, ища свет элевсинских Полей (Дэвачана), тогда как остальные ничего другого не могли ожидать, кроме вечной тьмы (невежества?)».
... И когда подумаешь о значительности, придаваемой государствами принципу и правильному празднованию мистерий, условиями, разработанными в их договорах для обеспечения их проведения – тогда видно, до какой степени этим мистериям такое долгое время были отданы их первые и последние мысли.