— Теперь, когда наше Жречество разбито, не придется ли нам провести остаток жизни в постоянном страхе оказаться в плену? — гневно произнес Верготорикс, обращаясь к Юстиниусу, сидевшему в соседней лодке. — Что дальше?
Вместо того чтобы разозлиться в ответ, молодой друид минуту помолчал, и на лице его появилась странная полуулыбка.
— Быть побежденным, но не сдаваться, — уверенно ответил он, — это, мой друг, и есть настоящая победа! — и он отвернулся, чтобы дальше нести свою вахту.
Что касается меня, то я сидел на самой корме, задаваясь тысячей вопросов. Где-то в глубине души я понимал, что рано или поздно возвращение в Рим неизбежно. Но — давал я себе обет — не раньше, чем я смогу осознать свое место в этих событиях, прошлых и будущих. Пусть до того времени меня считают беглецом. А после — что ж, возможно, именно Императорский Дворец будет содействовать нашим начинаниям?
Я продолжал строить предположения, глядя на серую воду, пока мой взгляд случайно не упал на пергамент с надписью с камня, который я продолжал держать в руке. Как ответ на мои невысказанные вопросы, строка, написанная чуждым мне Огамом, приковала мое внимание, и я, затаив дыхание, молча переводил греческие слова.
Потом, как несколько минут назад Юстиниус я тоже уверенно улыбнулся и опять стал смотреть на море — снова и снова повторяя прочитанный стих, как тайное вознаграждение самому себе. Сильнее, чем изменчивость моря или участь пленника, эти слова плыли в вышине как громкое одобрение:
«Да будут благословенны узы соединяющие...»
… Долина Авилиош на острове;
Где не бывает ни града, ни дождя, ни снега,
И даже никогда не бывает сильного ветра;
Счастливая и прекрасная, она утопает в лугах
и фруктовых садах, И ее тенистые низины омывает летнее море.
Теннисон, IDYLS OF THE KING (Идиллия короля)
Горхан Mаелдреу
Введение
На этот раз я проснулся в рыданиях от жалости к себе, слезы ручьями катились по моему лицу. Голова раскалывалась от боли. Одно дело
знать о трагедии и совсем другое — обнаружить, что ты сыграл в этом
главную роль. Как возместить потерю?.. Этот вопрос казался самым важным.
Но успокоение пришло очень быстро — как только я услышал живой
знакомый голос того, кого я так оплакивал.
— Итак, вторая глава прочитана... второй слой картины восстановлен — донесся из тени тихий шепот Мерлина. — Теперь уже скоро мы увидим целостную картину, так отчего же слезы? Наверное, ты не можешь забыть о быстротечности жизни? Ты запомнил, что потерял меня, но ведь мы же разговариваем... это явно о чем-то говорит. Плод, рожденный духом, никогда не умирает. Суди о дереве по его плодам, а не по его листьям!
— Нет, дело не только в тебе, — медленно проговорил я, а на лице Друида появилось преувеличенное насмешливо-удивленное выражение, — это больше, чем что-то одно, взятое само по себе. Мечта — тот безбрежный образ, о котором ты всегда говорил, — почему вообще все должно было разрушиться?