- Следы! - пробормотал я, затаив дыхание, и быстро спрятался среди спутанных ветвей старого боярышника. Но к моему удивлению оказалось, что это не дикий зверь и не вор, привлеченный светом моего костра, а мальчик моих лет, одетый в длинную белую мантию, на плече которого сидела сова - моя знакомая Ноас!
- Артур? - услышал я спокойный фальцет мальчика, когда выглянул из куста. - Это тебя зовут Артур? - Я кивнул. - Не бойся меня.
- Я и не боюсь! - ответил я, чувствуя, что моему мужскому "я" брошен вызов. - Но кто ты такой, что знаешь не только мое имя, но и где я нахожусь? Разве тебе не известно, что это священное место?
Мальчик весело рассмеялся, что заставило сову взлететь на ближайшую ветку. У парня была необычная внешность, его лицо с чеканными чертами было увенчано шапкой черных струящихся волос, его пристальный взгляд, казалось, проникал насквозь. Я открыл рот от изумления, когда заметил, что с его пояса свисал золотой серп - высший символ Друидов, символ совершенства и достижения самого высокого положения. И его носит мальчик не старше моих лет? Мальчик подошел ко мне и дружески протянул мне руку.
- Меня зовут Ганимед, - сказал он с легкой улыбкой, - и, как тебе наверное уже рассказывали, я пришел из Малой Британии, чтобы поведать о своем деле Высшему Совету - мне есть что сказать каждому, кто здесь присутствует.
- Да, я слышал... - ответил я, тщетно стараясь говорить как можно непринужденнее, - но откуда ты мог знать, где найти меня, и зачем?
Ганимед показал на сову Ноас, которая внимательно наблюдала за нами.
- Может быть, ты задашь этот вопрос своему другу, который сидит здесь над нами, - ответил он, - потому что это именно она попросила меня прийти сюда, хотя ей и не пришлось меня долго упрашивать! Они так много говорят и так во всем сомневаются! У меня было единственное желание убежать хотя бы на время, и вот я здесь. - Мы потратили еще некоторое время на то, чтобы насобирать побольше дров для костра, потом уселись у огня.
- Мерлин говорил мне, что ты утверждаешь, будто ты святой человек из других времен, - отважился я, слишком сильно охваченный любопытством, чтобы вести легкие разговоры, - ...это правда?
Мальчик казался озадаченным и долго ничего не отвечал.
- Я вижу столько сомнения на твоем лице, - сказал он наконец. - Возможно, мы должны поговорить... возможно, есть что-то, что ты мог бы принять на веру. - И он закрыл глаза. Было совершенно очевидно, что тот, кто находился передо мной, не был обычным мальчиком, и это само по себе заставляло меня менее критически относиться ко всему, что бы он ни сказал.
- Прежде всего, - начал Ганимед, - я вовсе не утверждаю, что я кто-то другой, чем я есть: другие называют меня то одним, то другим именем, забыв, что все мы лишь продукт тех прошлых жизней, которые мы прожили, - и не только их одних.