Завершив все необходимые приготовления для проведения церемонии, я сел прямо на землю, чтобы немного помедитировать. Как только я погрузился в медитацию, тут же перед моим внутренним взором возник четкий образ Далвина. «Я хочу, — сказал Далвин, — чтобы вы доказали, что ваша группа действительно связана с Матерью Землей и Великим Духом. Если докажете, я от всего сердца присоединюсь к вам и буду всячески помогать. Но если вы не сможете этого доказать, то навсегда сделаетесь моими врагами».
Я ответил, что нам тоже не помешало бы доказательство, которое бы подтвердило, что цель нашего священного паломничества достигнута, и что после долгих поисков и размышлений я подыскал такое. По опыту я знал, что единственное доказательство, которое Далвин сочтет убедительным, должно исходить от Матери Природы и превосходить наши силы и возможности. Поэтому я сказал, что, как только начнется церемония подношения даров, в тот самый момент, когда первый человек вручит свой дар Матери, руководительнице церемонии, небо прорежет молния, которая ударит в землю поблизости от круга. Далвин согласился, что такого доказательства будет вполне достаточно.
Среди деревьев замелькали фигуры членов нашей группы, они подходили сначала по одному или по два, потом по нескольку человек и занимали места вдоль маленького круга из камней. При виде такого количества людей лоси встревожились и быстро исчезли в лесу.
Когда мы встали в круг, я попросил самую старую женщину в группе выйти вперед и взять на себя роль Бабушки. Она должна была принимать дары, выслушивать слова дарителей, а затем, в самом конце, выбрать для каждого участника ответный дар. Нашей Бабушкой стала Сузан Барбер, она же Лунный Ястреб (это ее шаманское имя).
Как только Бабушка вошла в шаманское колесо и встала по одну его сторону, мы сразу заметили явную перемену в погоде. День клонился к закату, и вместо гнетущего зноя, к которому мы уже привыкли за эти без малого две недели странствий, в воздухе неожиданно похолодало. Высокие ели, обступавшие нас со всех сторон, гнулись под порывами ветра, а по темнеющему небу неслись грозовые тучи, вселяя некое жуткое, сверхъестественное чувство соприкосновения с потусторонним миром.
Я прочел вступительную молитву, выразив надежду, что наша церемония пройдет в атмосфере любви и взаимного доверия, после чего Бабушка обратилась к первому человеку в круге и попросила его принести свой дар.
Это был Осирис Монтенегро. Со слезами на глазах — ибо церемония подношения даров невероятно много значила для него — он вышел вперед и, опустившись на колени перед Матерью, обеими руками протянул ей свой дар.
В тот момент, когда он протягивал подношение, небо озарила ослепительная вспышка света, раздался оглушительный раскат грома и в землю метрах в двадцати от круга ударила молния. Люди, сидевшие в круге, пораженные столь неожиданным явлением, вскочили на ноги.
Среди общей сумятицы только я оставался спокойным и безмятежным. Более того, я был счастлив, счастлив настолько, что засмеялся. Я не мог удержаться от смеха, ибо знал, что наше священное путешествие успешно завершилось. Помню, я смотрел на группу и думал о том, что передо мной великие души — души, исполненные подлинно глубокого участия и сострадания, мировое содружество мастеров жизни. Я ничего не говорил — просто смотрел в землю, а из меня продолжала струиться радость.