Здравомыслящий народ, естественно, возмутился такой глупости. Одного еретика сожгли на костре. Другой сам отрекся от сумасшедшей идеи. Но зерна сомнения уже запали в людские души. Астрономы стали внимательнее приглядываться к небу и в конце концов пришли к выводу: "Да, как это ни странно, но надо признать, что именно Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот! Зря, выходит, мы сожгли еретика Джордано…" Выходит, зря. Зря "сжигали" и других еретиков, утверждавших, что генетика нам еще очень даже пригодится, что кибернетика вовсе не лженаука… Еретиков вообще зря сжигают. Ведь само их появление свидетельствует о том, что Господствующая Парадигма в чемто устарела, стала тесной, мешает пониманию окружающего мира. Так случилось и сегодня, когда на нас буквально обрушился настоящий шквал загадок. То газеты сообщат о девочке, которая во сне летает над Землей, то прокатится слух, что в одном из московских общежитий поймали домового, то целый город становится свидетелем десанта "летающих тарелок"… Тысячи невероятных фактов, один загадочнее другого. Тысячи очевидцев. Я лично видел настоящую "летающую тарелку", сидел в засаде в загадочном доме, где вещи передвигались сами по себе, "разговаривал" с домовым… И если нынешняя Парадигма утверждает, что ничего этого быть не может, то такая Парадигма мне не подходит! До сих пор помню ощущения, когда в моей квартире сам по себе начал включаться и выключаться свет, стали поворачиваться дверные ручки, хлопать двери… Уже потом, позже, я узнал, что мне повезло наблюдать редкое природное явление, именуемое полтергейстом. И тогда, пользуясь правом члена Союза журналистов СССР, я обратился к ученым, в Академию наук, с просьбой объяснить феномен. Но везде натыкался на глухую стену непонимания.
Солидные ученые — академики и доктора честно выслушивали мои рассказы и ставили безапелляционный диагноз: "Этого не может быть!" Я настаивал, приглашал "светил науки" самих побывать на месте происшествия, убедиться, что эти чудеса реальны. И вновь слышал железобетонное: "Не может быть!" Выходя из таких кабинетов, я стискивал зубы и шептал: "А все-таки она вертится!" — потому что больше доверял собственным глазам, чем голословным "не может быть". Этот академический хор, дружно отрицающий необычное, напоминал мне давнюю нелепую историю с "непризнанием метеоритов", случившуюся в 1790 году.
Муниципалитет одного французского города прислал в Парижскую академию наук протокол "О наблюдении падения с неба большого камня". Письмо было удостоверено подписями трехсот свидетелей, среди которых были и отцы города, и даже мэр.
Ответ из академии не заставил себя ждать. В нем высказывалось "искреннее сожаление по поводу того, что город имеет такого глупого мэра". Можно было бы отдать должное чувству юмора остряков из академии, если бы Его Величество Время не увековечило их шутку, обернув ее против них самих. Но представляю себе, как тогда хохотали в академии над необразованными горожанами, до сих пор считающими, что небо представляет из себя твердь! И какими умными казались сами себе эти академики, твердо знающие, что небесной тверди не существует, а значит камни с неба падать никогда не могут! И ведь никого тогда не смутило ни обилие свидетелей необычного события, ни подписи авторитетных людей… Впрочем, очень многих это не смущает и сегодня.
Несмотря на то что в печати все чаще и чаще рассказывают о самых невероятных событиях, подавляющее большинство ученых и простых людей воспринимает это лишь как газетные байки, а некоторые особо воинствующие материалисты даже обвиняют журналистов в желании переключить "народное сознание с насущных проблем на антинаучный путь мистики и суеверий".
И возможно, я бы никогда не взялся за эту книгу, если бы не познакомился с учеными, которые вопреки всему занимаются изучением аномальных явлений. И хотя сумели они еще немного, их отчаянные попытки прорваться сквозь барьеры царствующей ныне Парадигмы, сломать ее, подвигнули и меня на подвиг. Я стал коллекционировать сообщения о таинственных и загадочных явлениях и гипотезы, призванные объяснить их. А в один прекрасный день понял, что собранные материалы могут сложиться в целостную картину.