Здесь необходимы пояснения. Я говорил о том, что знание ИСТИННОЙ РЕЧИ, давая власть над миром иллюзий, одновременно отгораживало человека от истинной реальности. Сейчас я говорю о том, что ИСТИННАЯ РЕЧЬ, в отличие от обыденного языка, может вместить в себя ЗНАНИЕ. Здесь нет противоречия потому что в действительности между реальностью и иллюзиями нет резкой границы. Есть почти бесконечное множество миров, каждый следующий из которых чуть ярче, чуть устойчивее и мощнее. В каждом мире есть свой язык, непонятный для жителей других миров. Но в основе всех языков лежит один и тот же алфавит, одни и те же буквы.
Другое дело, что в силу ряда причин могут создаваться «миры-перевертыши», не имеющие ничего общего с иерархией миров. Они всегда используются только в качестве «тюрьмы» для определенных объектов, и язык, существующий в этих мирах, всегда основан на неправильных созвучиях.
Волк, живущий в стае, прежде всего учится языку своего рода. Для того чтобы выжить, ему надо безошибочно распознавать все интонации, все звуки, существующие для описания "правил стаи"-. Только тогда он сможет найти и занять в ней подходящее место и научится действовать (охотиться) согласованно с остальными волками.
Есть вожак, который благодаря своей силе умеет понимать язык другого мира. По каким-то неслышимым для других «звукам» он может воссоздать целостную картину мира (леса), в котором живет стая, и определить, в каком направлении находится добыча. По сути вожак всегда играет роль проводника, «медиума» в зоне соприкосновения миров.
Но есть волк, живущий в цирке. Здесь все его природные навыки совершенно бесполезны, будь он хоть вожак, хоть последний в своей стае. И чтобы как-то найти свое место в этом мире он должен научиться распознавать звуки, не имеющие реальной силы: голос служителя, интонации посетителей и т. п. А чтобы устроиться совсем хорошо, он должен научиться распознавать КОМАНДЫ. В звучании КОМАНДЫ нет силы, единственное, что стоит за пей, — это кусок мяса.
КОМАНДЫ в данном случае и есть искусственный язык «мира-перевертыша». С их помощью можно понять, как надо себя вести, но нельзя удержать знание о реальных вещах. В этом и есть основная проблема человеческого познания.
Пока слова нашей речи соответствовали определенному, хотя и иллюзорному, уровню реальности, мы находились в двойственном положении. Грамматические и фонетические правила ИСТИННОЙ РЕЧИ образовывали почти неразрушимый каркас, ограничивающий знания человека отведенными ему пределами. Но ее буквы и звуки позволяли создавать ("узнавать") новые слова, выходящие за эти пределы.
Как только наш язык стал по преимуществу искусственным, мы обрели возможность освободиться от правил и «ухватить» больший кусочек знания. То есть мы можем соединить определенным образом множество «пустых» слов, которые позволяют нам удержать некоторое время элементы высшего знания. Но только некоторое время: проходит час или день, и то, что казалось нам почти божественным откровением, обращается в бессмысленный набор ничего не значащих слов.