Разница между этими способами громадна как с точки зрения самого процесса, так и его результатов. При сознательном восприятии мы всегда исходим из результатов действия — "личностного смысла". То есть, как только любой объект попадает в зону нашего восприятия, мы оцениваем его с точки зрения ПОЛЕЗНОСТИ, «умаляя» до набора тех качеств, которые мы можем использовать. Так, другой человек, представляющий собой громадный мир, для нас может стать, например, предметом удовлетворения сиюминутной сексуальной потребности или возможным источником неких материальных благ. Это «умаление» происходит в "нижнем мире", на подсознательном уровне, поэтому когда мы начинаем «размышлять» об объекте, мы уже исходим из его искаженной, маленькой формы.
Но мы можем нейтрализовать "точку перехода". С практической точки зрения это означает, что мы начинаем исследовать объект или воздействовать на него, концентрируя внимание на элементарных, простейших действиях, направленных на восприятие или изменения предметной реальности, той, которая соприкасается с нижним пределом реальности. То есть, например, делая ремонт, мы полностью сосредотачиваем внимание на том конкретном гвозде, который мы забиваем в данный момент времени, отбрасывая все мысли по поводу еще не забитых гвоздей и прочей еще не сделанной работы. Проводя переговоры с другим человеком, мы концентрируемся на решении единственной задачи — «почувствовать» собеседника, войти с ним в резонанс, отвлекаясь от мыслей о возможных результатах этих переговоров. И так далее и тому подобное.
Один этот нехитрый прием, если следовать ему постоянно, может изменить всю жизнь человека. Дело в том, что мы тратим почти все наши силы именно в точке "личностного смыла". Если подсчитать наши прямые энергозатраты на выполнение повседневных обязанностей, то они смехотворно малы. Мы произносим несколько сотен (пусть даже тысяч) слов, проходим расстояние, не превышающее двух-трех километров, проделываем руками работу, значительно меньшую, чем, например, двадцать отжиманий. И даже если мы заняты физическим трудом, то непосредственная нагрузка на наши мышцы меньше, чем их потребность в повседневной активности. То есть мы вообще не должны были бы уставать.
Более того, есть громадное множество людей, которые вообще ничего не делают. Вернее, от того, делают они что-то или нет, ничего не меняется. Эти люди могли бы преспокойно сидеть сложа руки. Но именно они проявляют наибольшую активность, и именно они устают сильнее всего. Хотя практические результаты их деятельности всегда равны нулю.
Проблема в том, что каждое наше действие или каждый акт восприятия, проходящий через точку "личностного смысла", приводит в движение все энергетические структуры нашего «я». Мы ведем переговоры, боясь отказа, мы готовим выступление, боясь опозориться или быть непонятыми, мы выполняем какую-то работу, думая о распределении вознаграждения по ее результатам, а вернее — заранее негодуя на несправедливость такого вознаграждения. И именно на эти мысли и переживания, на движение этих структур расходуется 99 процентов энергии, затрачиваемой нами на выполнение работы.
Забегая вперед, скажу, что эта энергия не исчезает в пространстве, а используется определенными структурами, которые как раз и поддерживают существующее положение вещей. То есть 99 % всех своих сил мы тратим на кормление «паразита», а лишь один процент — на выполнение полезной работы. Из одного этого следует тот факт, что силы человека, действующего в ЗОНЕ РЕАЛЬНОСТИ, увеличиваются многократно. А ощущение свободной, нерастраченной силы есть одно из высших состояний радости.