Так прошли долгие десять лет. За это время Ширин сильно изменилась — в ней уже не было той сияющей, сверкающей красоты, которой восхищались когда-то поклонники. И тем не менее она умудрилась сохранить себя — оставалась такой же легкой, аристократичной, изысканной и сдержанной. Она никогда никому не жаловалась, и никто не знал ее истории. В 30 лет она стала работать журналисткой на телевидении — в это время они с мужем жили уже как совершенно чужие люди. У него были свои комнаты в доме, а у нее и детей — свои. С ними жила няня — пожилая русская женщина, которая помогала Ширин по хозяйству, любила и жалела ее.
Мы познакомились, когда ей было 35 лет. Она позвонила, представилась и попросила о встрече. Тогда астрология в нашей стране только начина-ла выходить из подполья, и Ширин хотела сделать передачу об астрологах и нашем центре. Это было интересно, и я быстро согласилась. Естественно, я ничего не знала о ней и ее прошлом, по обратила внимание на приятную внешность, хороший вкус, мягкие аристократичные манеры и тот врожденный артистизм, которым отличались все ее движения. Она выглядела утомленной, уставшей и не совсем здоровой. В ней совершенно не было той смелости и развязности, которой отличаются многие журналисты. Но свое дело Ширин знала, и передача получилась неплохой.
С той поры она стала частой гостьей нашего офиса и однажды очень деликатно попросила сделать ей гороскоп. Я удивилась тому, что ей всего 35, — она выглядела очень утомленной и от этого казалась старше своих лет. Как будто сила жизни медленно покидала это стройное, изящное тело, уступая место неизвестному тайному недугу.
Рожденная под знаком Весов, Ширин тщательно следила за своим здоровьем, занималась йогой и часто сидела на различных диетах. Проблемы были не в физическом теле — эмоциональный стресс, пережитый 15 лет назад, годы страданий и унижений сделали свое дело. Здесь надо было лечить не тело, а душу.
Но прогноз был оптимистичен — через два года, в возрасте 37 лет, ее жизнь могла измениться. Поездка за границу, любовь, развод и новая, совершенно другая жизнь.
«Фантастика, — недоверчиво прошептала Ширин, — разве это может быть? Но все равно спасибо».
Она рассказала о своем прошлом и принесла несколько фильмов, в которых некогда блистала.
Я не могла поверить своим глазам — эта молодая, полная жизни красавица и уставшая, несмелая женщина — одно и то же лицо?
Однажды она пригласила нас в свой дом. Муж отсутствовал, нас встретила сама хозяйка и невысокая русская пожилая женщина. Два красивых темноволосых мальчика с любопытством разглядывали гостей. Сам дом производил странное, тревожное впечатление. Темно-красные ковровые дорожки на лестнице напоминали пятна запекшейся крови. Старинная, немыслимо дорогая темная мебель, персидские ковры, мрачные стены, увешанные антикварными вышивками в темно-вишневых тонах. Все это рождало чувство тревоги и тоски. Старинные кувшины во дворе, почти первобытные, восточные казаны и эти мрачные горы, возвышающиеся прямо над забором. Как можно жить в таком доме? Казалось, эти стены видели все, кроме радости и счастья.
Мы ужинали во дворе под старым развесистым абрикосовым деревом. Темнело. Было прохладно, но в дом заходить не хотелось.