Они уставали в неслыханной схватке,
Но были мгновения отдыха кратки,
И снова, в смертельном кружении круга,
Ударами палиц разили друг друга,
Приемов обучены разнообразью, —
Два буйвола буйных, измазанных грязью!
Измученных, раненных, — кровь облила их:
Два древа киншука в цвету в Гималаях!
Владыку увидев на выгодном месте,
Подумал Бхима о свершении мести,
И палицу, вдруг усмехнувшись надменно,
В Дуръйодхану быстро метнул Бхимасена.
Но царь отскочил от угрозы смертельной,
И палица наземь упала бесцельно.
А сын твой, заметив противника промах,
Ударил пандава, искусный в приемах.
Ужасным ударом его оглушенный,
С сочащейся кровью, сознанья лишенный,
Застыл Бхимасена как бы в одуренье,
Но сын твой не понял, что в этом боренье
Ослаблен противник, сражавшийся смело,
Что держит с трудом на земле свое тело.
Он ждал от пандава удара второго,
И, медля, его не ударил он снова.
Бхима отдышался, спокоен снаружи,
И ринулся в битву, вздымая оружье.
Увидев могучего, полного жара,
Твой сын уклониться решил от удара,
Хотел он подпрыгнуть, — хитрец этот ловкий, —
Хотел он обман сочетать со сноровкой,
Уловку его разгадал Бхимасена,
Как лев, на царя он напал дерзновенно,
Сумел он противника хитрость постигнуть,
И только Дуръйодхана вздумал подпрыгнуть, —
Удар ниже пояса витязь направил,
Ударил по бедрам царя против правил,
И палица всей своей мощью тяжелой
Могучие бедра царя расколола,
И, землю звенеть заставляя, владыка
Упал, весь в крови, без дыханья и крика.
Задули губительные ураганы,
Завыли стремительные океаны,
Земля содрогнулась, поля завопили,
А ливни полны были праха и пыли.
Упал царь царей, жаркой кровью облитый, —
И с неба посыпались метеориты.
Великие смерчи, великие громы
Низверглись на горы, леса, водоемы,
И сын твой упал, — и, стремясь к их обилью,
Дождил грозный Индра и кровью и пылью.
И сын твой упал, не дождавшись победы, —
Взревели и ракшасы и людоеды.
И сын твой упал, — и тогда о потере
Заплакали птицы, растения, звери.
И сын твой упал, — и на поле, в печали,
Слоны затрубили и кони заржали.
И сын твой упал, — и вошли в прах угрюмый
Литавров и раковин долгие шумы.
И сын твой упал, — и во время паденья
Безглавые выросли вдруг привиденья,
Но все многоноги, но все многоруки,
Их плясок страшны были жуткие звуки!
И сын твой упал, — и утратили смелость
Бойцы, у которых оружье имелось.
И сын твой упал, — властелин полководцев,
И хлынула кровь из озер и колодцев.
И сын твой упал, он смежил свои веки, —
И вспять повернули бурливые реки.
И сын твой упал, — и тогда, о всевластный,
Мужчины и женщины стали двуснастны![149]
Увидев те знаменья, страх небывалый
Познали пандавы, а с ними — панчалы.
Испуганы битвой, сокрылись в тревоге
Апсары, гандхарвы и мощные боги.
Восславив отважных, — за тучи густые
Ушли полубоги, певцы и святые[150].
Но стан победителей стал беспечален:
Дуръйодхана был, словно древо, повален!
И сомаки радовались и пандавы:
Слона ниспровергнул их лев гордоглавый!
Приблизясь к поверженному, Бхимасена
Воскликнул: «О раджа, чья участь презренна!
«Эй, буйвол!» — орал ты, смеясь надо мною,
При всех издевался над нашей женою,
При всех оскорблял Драупади, как девку, —
Теперь ты сполна получил за издевку!»
Дуръйодхану речью унизив такою,
Он голову раджи ударил ногою.[151]
Увидев, что раджу Бхима обесславил,
На голову левую ногу поставил, —
Из гордых мужей благородного нрава
Никто не одобрил поступка пандава.
Но пляску победы плясал Волчье Брюхо,
И брату, исполненный светлого духа,
Юдхиштхира молвил: «Во мраке ты бродишь,
А свет пред тобою! Он — царь, он — твой родич,
Не смей же, безгрешный, с душою благою,
Пинать его голову левой ногою!
Он пал в поединке, державу утратив,
А также друзей, сотоварищей, братьев.
О муж справедливый, чья участь завидна,
Зачем оскорбляешь царя столь постыдно?»
Склонившись потом над простертым владыкой,
Он слово промолвил в печали великой:
«На нас ты не гневайся, раджа: Судьбою
Ведомы, в борьбу мы вступили с тобою,
Не наши — Судьбы ты изведал удары,
За прежние вины дождался ты кары!»
Подняв свои дротики, пики, трезубцы
И в раковины затрубив, славолюбцы —
Пандавы с весельем в шатры возвратились,
Смеясь и ликуя, победой гордились…»
Санджайя сказал: «От глупцов повсеместно
О смерти Дуръйодханы стало известно.
Тогда Критаварман, а также сын Дроны
И Крипа помчались на берег зеленый.
Их стрелы изранили, дротики, пики…
Примчались — увидели тело владыки:
Казалось, что гибелью буря дышала.
Напала на ствол непомерного шала.
Казалось, охотник в лесной глухомани
Большого слона повалил на поляне.
Дуръйодхана корчился, кровь извергая, —
Иль солнечный шар, на закате сверкая,
Упал среди стада и жаркою кровью
Он залил внезапно стоянку коровью?
Иль месяцем был он, закрытым туманом?
Иль бурею вздыбленным был океаном?
И, как окружает главу ратоборцев,
Подачки желая, толпа царедворцев,
Его окружили тогда, безголосы,
Невидимые упыри-кровососы.
Глаза свои выкатив в яростной злобе,
Он тигром казался, что ранен в чащобе.
Великие воины оцепенело
Смотрели, как мощное корчилось тело.
Узрев умирающего властелина,
Сошли с колесниц своих три исполина.
Пылал Ашваттха́ман, воитель великий,
Как огнь всепогибельный, семиязыкий.
Рыдая и руку сжимая рукою,
Сказал он Дуръйодхане с болью, с тоскою:
«Отец мой, коварством и ложью сраженный,
Погиб, но не так я страдал из-за Дроны,
Как я твоей мукою мучаюсь ныне!
Во имя приверженности к благостыне,
Во имя моих благородных деяний,
И жертв приношений, и щедрых даяний,
Во имя того, что всегда я сурово
Свой долг исполняю, — услышь мое слово.
Сегодня, в присутствии Кришны, пандавам
Разгром учиню я в неистовстве правом,
Да примет их грозного Ямы обитель, —
На это мне дай дозволенье, властитель!»
Довольный бесстрашьем таким сына Дроны,
Сказал венценосец, с Судьбой примиренный:
«О Крипа, наставник и жрец благородный,
Кувшин принеси мне с водою холодной!»
Тот брахман предстал пред своим властелином[152]
С наполненным чистою влагой кувшином.
И сын твой, вожатый полков побежденных,
Сказал ему: «Лучший из дваждырожденных!
Да будет сын Дроны, — прошу благодати, —
Помазан тобой на водительство рати».
И жрец окропил его влагой живою,
И стал Ашваттхаман всей рати главою.
О царь, твоего они обняли сына,
И рыком трех львов огласилась долина».
[Месть Ашваттхамана]
Сауптика Парва, главы 1, 5, 7.