В столице, похожей на Индры обитель —
На город, где жил Городов Сокрушитель,
Был счастлив Шантану, блюститель закона,
И сына нарек он наследником трона.
Царевич был вежлив, умен, образован,
Отвагой его был народ очарован.
Четыре прошло многорадостных года.
Царевич был счастьем отца и народа.
Однажды у влаги, под сенью древесной,
Шантану почувствовал запах чудесный.
Окинул он реку внимательным взглядом, —
Увидел красавицу с лодкою рядом.
Спросил: «Благовонная, с прелестью кроткой,
О, кто ты и чья ты, представшая с лодкой?»
Сказала: «Я дочь рыбака. И удачу
Я в праведном вижу труде: я рыбачу.
Отец мой над всеми царит рыбаками, —
Едим, что добудем своими руками».
К прелестнодушистой, к божественноликой
Внезапно охваченный страстью великой, —
Пришел он к царю рыбаков, восхищенный:
«Отдан мне, — сказал ему, — дочь свою в жены».
Глава рыбаков властелину державы
Сказал: «Есть обычай, священный и правый, —
Невестой становится дочь при рожденье.
Но выслушай волю мою и сужденье.
Коль дочь мою в жены ты просишь с любовью,
О царь, моему подчинись ты условью.
Условье приняв, удостоишь ты чести
Отца и подаришь блаженство невесте».
«Поведай условье, — воскликнул Шантану, —
И знай, что раздумывать долго не стану,
Отвечу я «да» или «нет» непреложно:
Нельзя — так не дам я, и дам, если можно!»
А тот: «Сын, рожденный рыбачкой-женою,
Да царствует после тебя над страною».
Шантану отверг рыбака притязанья,
Ушел, унося в своем сердце терзанья,
Сжигаемый страстью, вернулся, угрюмый…
Однажды к царю, погруженному в думы,
Приблизился Гангея с речью такою:
«Отец, почему ты подавлен тоскою?
Послушны тебе все владыки и страны, —
Какие же в сердце скрываешь ты раны?»
Шантану ответствовал мудрому сыну:
«Узнай моей скорби сокрытой причину.
Ты — отпрыск единственный Бхаратов славных,
Но смерть не щадит и вожатых державных.
Ты ста сыновей мне милей, но не скрою:
Умрешь ты, — наш род прекратится с тобою.
Нужна для продления рода царица,
Однако мне трудно вторично жениться.
Бездетен, — согласно уставам старинным, —
Отец, что владеет единственным сыном.
Огню возлиянье, труды богомолий —
Не стоят потомства шестнадцатой доли.
А ты, столь воинственный, смелый, горячий, —
В сражении смерть обретешь, не иначе!
Наш род от стрелы прекратится случайной, —
Теперь ты узнал о тоске моей тайной».
Поняв миродержца смятенье и горе,
Сын Ганги ушел и с тревогой во взоре
Советнику царскому задал вопросы, —
Поведал царевичу седоволосый:
«Шантану понравилась дочь рыболова,
Но слишком условие брака сурово».
Тогда к рыбаку, с благородною свитой,
Приехал царевич как сват именитый.
Рыбак, по обычаю, вышел навстречу,
Приветствовал свата почтительной речью:
«Хоть сын для отца — наилучший ходатай,
Невесту отцу с разумением сватай.
Почетно и лестно, скрывать я не стану,
Сродниться с блистательным родом Шантану.
Жених-миродержец — награда невесте,
И кто от подобной откажется чести?
Не станет наследником царским, однако,
Дитя, что родится от этого брака, —
Не сможет соперничать, властный, с тобою,
О, бык среди Бхаратов с гордой судьбою!
Ты даже и бога и демона вскоре
Осилишь, как слабых соперников, в споре!
Об этом подумай. Скажу тебе кратко:
Иного не вижу в тебе недостатка».
Радея о пользе отца ежечасно,
Ответствовал Гангея твердо и властно:
«Я слово даю безо лжи и коварства,
Что станет твой внук повелителем царства!»
Рыбак, добывая для внука державу,
Сказал: «Ты защитник Шантану по праву,
Я верю, что будешь ты верной защитой
И нашей Сатьявати, муж знаменитый.
Не жду от такого, как ты, вероломства,
Но я твоего опасаюсь потомства».
Услышав сомненье того рыболова,
Ответил царевич: «Узнай мое слово.
Клянусь я в присутствии царственной свиты, —
О царь рыбаков, эту клятву прими ты:
От царских отрекся я почестей громких.
Отвергнув престол, говорю о потомках:
Безбрачья обет возглашаю отныне.
Бездетный, — возжажду иной благостыни:
Познав целомудрия свет вожделенный,
Войду я в миры, что вовеки нетленны!»
Глава рыбаков задрожал от восторга.
«Бери!» — он сказал без дальнейшего торга.
Тогда полубоги, богини и боги,
А также святые в небесном чертоге,
Цветы проливая в пространстве надзвездном,
Назвали царевича Бхи́шмою — Грозным.
Сказал он Сатьявати: «На колесницу
Взойди же, о мать, мы поедем в столицу».
Вот Бхишма, обет возгласивший суровый,
Приехал к Шантану с царицею новой.
Восславили Бхишму цари и владыки.
«Он — Грозный!» — хвалебные слышались клики.
Шантану сказал с ликованием: «Смело
Исполнил ты труднотворимое дело.
Дарую награду великому сыну:
Ты сам своей смерти назначишь годину!»
[Бхишма похищает девушек]