— Чтобы воспроизвести молекулы муравьиного пахучего языка, достаточно двух машин: спектрометра и хроматографа. Это простой анализ-синтез молекул. Можно сказать, фотокопия запаха. Феромоны муравьиного языка — всего лишь запахи. Это под силу подмастерью парфюмера. Затем на компьютере надо обозначить каждую пахучую молекулу произносимым словом и наоборот.
— Я слышал о расшифровке пчелиного языка танца, но о муравьином — никогда, — сказал один из гостей.
— Пчёлами больше интересуются потому, что они могут принести экономическую выгоду, они дают мёд, а муравьи не производят ничего полезного для человека, поэтому, может быть, никто и не занимался изучением их языка, — добавил инженер.
— И ещё потому, может быть, что изучение муравьёв не финансируется конторами... производящими инсектициды, — заметила Жюли.
Наступила неловкая тишина, которую префект поспешил прервать. В конце концов, гости пришли в замок не на урок по энтомологии. Они пришли посмеяться, потанцевать и вкусно поесть. Отвлекая внимание, префект вернулся к комической стороне предложения Эдмонда Уэллса.
— А все-таки представляете себе ситуацию: в Париже создают посольство муравьёв! Я так и вижу: маленький муравей во фраке, с бабочкой, бегает среди приглашённых на официальный приём. «Как мне о вас доложить?» — спросит служащий. «Посол мира муравьёв», — ответит крошечное насекомое, протягивая свою крохотную визитную карточку! «Ой, извините меня, — скажет жена посла, предположим, Гватемалы, — мне кажется, я на вас только что наступила». — «Я знаю, — ответит муравей, — но я как разновыйпосол мира муравьёв, с начала ужина уже троих раздавили».
Шутливая импровизация развеселила всех. Префект был доволен. На него опять были устремлены все взгляды.
— Ну... допустим даже, что с ними можно говорить, зачем посольство-то создавать? — спросила жена японского посла, когда смех стих.
Префект попросил всех придвинуться поближе, будто хотел открыть какой-то секрет.
— Вы не поверите. Этот тип, профессор Эдмонд Уэллс, считал, что муравьи представляют собой планетарную экономическую и политическую организацию, менее мощную, чем мы, но не менее значительную.
Префект наслаждался произведённым впечатлением. Как будто сообщаемая информация была настолько важна, что надо было дать аудитории время переварить её.
— В прошлом году группа этих «муравьиных безумцев», последователей профессора, обращалась к министру науки и перспективных исследований и даже к президенту республики с просьбой открыть посольство муравьёв среди людей. Ой, подождите, президент же нам копию прислал. Антуан, найдите-ка её.
Секретарь префекта отошёл, порылся в портфеле, вернувшись, протянул листок бумаги.
— Послушайте, я вам прочту, — провозгласил префект.
Он дождался тишины и стал декламировать:
— «Уже пять тысяч лет мы живём старыми идеями: демократия была придумана древними греками, нашей математике, философии, логике по меньшей мере три тысячи лет. Ничего нового под луной. Ничего нового потому, что все тот же человеческий мозг Работает так же, как прежде. Кроме того, этот мозг используется не полностью, его деятельность тормозится власть предержащими, не желающими потерять свои места и мешающими появлению новых концепций и новых идей. Вот почему происходят все те же конфликты и все по тем же причинам. Вот почему поколения все так же не понимают друг друга.