Жюли продолжала исподтишка подстрекать собаку. Ахилл смотрел на Жюли, смотрел на вазу и изо всех сил пытался сообразить, что за связь существует между ними. Его собачий мозг был в полном расстройстве, ибо он понимал, что девушка требует, чтобы он сделал что-то очень важное.
Ахилл — ваза. Ваза — Ахилл. Какое отношение он к ней имеет? Ахилл в своей собачьей жизни часто раздражался из-за того, что не видел связи между предметами или событиями человеческой жизни. Он долго искал, например смысл отношений между почтальоном и почтовым ящиком. Почему этот человек заполнял ящик кусочками бумаги? Наконец Ахилл пришёл к выводу, что дурачок принимал ящик за животное, питающееся бумагой. Остальные люди не мешали ему, очевидно, из сострадания.
Но Жюли-то чего сейчас хочет? Ирландский сеттер тявкнул, выражая свои сомнения. Может быть, она этим удовлетворится?
Психотерапевт пристально посмотрел на девушку со светло-серыми глазами.
— Жюли, я наметил две основные цели нашей совместной работы. Сначала я придам тебе уверенности в себе самой. А затем моей задачей будет обучить тебя смирению. Доверие — акселератор развития личности, смирение — тормоз. Как только ты начнёшь контролировать и акселератор, и тормоз, ты возьмёшь в свои руки судьбу и начнёшь жить полной жизнью. Ты меня понимаешь, Жюли, не так ли?
Жюли наконец посмотрела врачу в глаза и бросила:
— Мне наплевать и на ваш акселератор, и на ваши тормоза. Психоанализ придумали только для того, чтобы помочь детям не повторять ошибок родителей, вот и все. Он даёт результат вообще-то в одном случае из ста. Прекратите разговаривать со мной, как с необразованной маленькой девчонкой. Я, как и вы, тоже читала «Введение в психоанализ» Зигмунда Фрейда, и ваши психоштучки мне известны. Я не больна. Если я и страдаю, то не от недостатка, а от избытка. Я просто слишком хорошо усвоила то, что наш мир устарел, окостенел, прогнил. Даже ваша так называемая психотерапия — всего лишь вечное пережёвывание прошлого. Я не люблю оглядываться, я даже за рулём редко смотрю в зеркальце заднего вида.
Врач удивился. До сих пор Жюли была сдержанной и молчаливой. И никто из его пациентов не позволял себе выражать недоверие к нему так открыто.
— Я не призываю смотреть в прошлое, я призываю хорошенько вглядеться в себя, не так ли?
— Я и в себя не хочу вглядываться. Когда ведёшь машину, на себя не смотришь, лучше смотреть вперёд и, насколько возможно, вдаль, если не хочешь, конечно, попасть в аварию. Ведь что на самом деле вас раздражает — то, что я слишком хорошо... соображаю. И вы предпочитаете считать ненормальной меня. А мне вот кажетесь больным вы с этой вашей манией завершать каждую фразу словами «не так ли?».
Жюли невозмутимо продолжала говорить.
— А обстановка в вашем кабинете! Вы её обдумывали? Весь этот красный цвет, картины, мебель, красные вазы? Вам кровь, что ли, нравится? И этот конский хвост! Чтобы подчеркнуть вашу склонность к женственности, не так ли?