– Кажется, мифологический Харон был не прочь взять с собой на барку тех, кто держал в зубах плату за перевозку.
Журналист вытаскивает три купюры по десять евро и зажимает между зубами.
Капитан Умберто невозмутимо смотрит на это.
– Я не продаюсь.
Тут прибегает Лукреция, закалывая на ходу волосы.
– Все в порядке, я не очень опоздала? Едем прямо сейчас? – как ни в чем не бывало спрашивает она.
Моряк не сводит с нее глаз. Исидор замечает, какое впечатление произвела его подруга.
– Гм… ну вот, – произносит моряк, – я как раз объяснял вашему коллеге, что, к сожалению…
– К сожалению? – говорит она, приближаясь к нему.
Так близко, что до него доносится запах ее духов – «Eau» от Issey Miyake. Он чувствует также запах ее кожи.
Журналистка опускает солнечные очки и нахально смотрит на моряка своими миндалевидными изумрудными глазами.
– Вы ведь хотите помогать другим. Вы нам нужны и нам не откажете.
У нее уверенный взгляд, твердый голос и даже изгиб шеи – само убеждение.
На сурового моряка все это производит неотразимый эффект.
– Ладно, хорошо, вы же друзья Паскаля Феншэ, – решает он.
Мотор заводится, и капитан отдает швартовы.
– Нужда номер семь заставляет мсье действовать, – шепчет Лукреция, взглянув на своего компаньона.
Чтобы произвести впечатление на своих пассажиров, моряк прибавляет ходу. Нос судна слегка приподнимается.
Лукреция достает записную книжку и к шестому мотиву (гнев) добавляет седьмой: секс.
Исидор вынимает из куртки карманный компьютер размером с книжку и перепечатывает список. Стуча по клавиатуре, он отмечает имена людей, с которыми они встречались, а затем подключается к Интернету.
Он показывает Лукреции свою небольшую игрушку и описывает ее возможности. В Интернете журналисту удается отыскать досье Национальной безопасности на Умберто Росси: пятьдесят четыре года, родился в Гольф-Жуане.
На горизонте вырисовываются два Леринских острова. Крупнее – пристань острова Святой Маргариты с фортом слева. Чуть дальше – аббатство цистерцианских монахов на острове Сент-Онор.
«Харон» – не быстроходный глиссер, и от каннского порта до больницы Святой Маргариты плыть еще долго.
Умберто вытряхивает в морскую пену свою огромную трубку с вырезанными на ней обнимающимися сиренами.
– Ну и мир там внутри! У людей есть все, чтобы быть счастливыми, но куда им смириться со своей свободой – они постоянно задают себе множество вопросов. И в конце концов получаются запутанные узлы.
Он разжигает свою трубку и выпускает несколько завитков пряного дыма, который перемешивается с сильно йодированным воздухом.
– Как-то я встретил одного человека, он говорил, что способен не думать. Он был буддийским монахом. Он застыл, глаза подтверждали, что в его голове совершенно пусто. Я попробовал, это невозможно. Всегда о чем-нибудь думаешь. Хотя бы: «А, ну наконец-то я ни о чем не думаю».
Он смеется.
– Почему вы больше не работаете нейрохирургом в больнице Святой Маргариты? – спрашивает Исидор.
Моряк роняет трубку.
– О… О… Откуда вы знаете?
– Птичка на хвосте принесла, – загадочно отвечает журналист.