Она не сводит взгляда с маятника, но ее рот произносит:
– Сожалею, но со мной это не пройдет, я считаю, что принадлежу к восьмидесяти процентам людей, невосприимчивых к гип…
– Вы спите.
Она замолкает и закрывает глаза.
– Вы крепко спите… – повторяет Паскаль Феншэ.
Кажется, Лукреция уже достаточно погрузилась в сон, и гипнотизер спрашивает ее, что она делала вчера. Она немного колеблется:
– Вчера я была в каннском морге.
Затем он спрашивает, чем она занималась на прошлой неделе. Она это вспоминает. Потом – что она делала месяц назад, год назад в тот же месяц, в тот же день. Она подчиняется. Далее он просит ее вернуться на десять лет назад. На двадцать. Потом пережить первые дни своей жизни, свое рождение, то, что происходило до него. Девушка сворачивается клубком. Он помогает ей сесть на пол, она принимает позу зародыша и засовывает большой палец в рот.
Затем он просит ее пережить свое рождение, и Лукреция, все сильнее сворачиваясь, начинает с трудом дышать. Она как будто задыхается. Вдруг она совсем перестает дышать. В зале беспокойство. Журналистка вся краснеет. Она дрожит. Но гипнотизер остается спокойным. Он проводит рукой по щекам Лукреции, лаская их, переходит к подбородку и делает вид, что вытаскивает ее оттуда, где она задыхалась. Он изображает, что поднимает ее за подбородок, потом за плечи. Она слегка разворачивается. Рукой он успокаивает ее, умиротворяет, ободряет. Он словно вытягивает ее через слишком узкий проход. Когда наступает пауза, он обходит девушку и сперва слегка, а потом все сильнее ударяет ее по спине. Не открывая глаз, она кашляет и кричит, как новорожденный ребенок.
Паскаль Феншэ садится на пол, берет девушку на руки и, укачивая, напевает, пока она не успокаивается.
– Теперь все в порядке. Мы прошли сквозь время.
Он заставляет ее вспомнить свой первый год, затем первое десятилетие, прошлый месяц, последнюю неделю, вчерашний день, последний час. Затем считает от десяти до нуля, сообщив, что на нуле она откроет глаза, ничего не вспомнит, но сеанс благоприятно подействует на нее.
Лукреция открывает глаза. В зале редкие аплодисменты. Она хлопает глазами.
– Вот видите, ничего не получилось, – говорит она, возвращаясь в сознание.
Паскаль Феншэ берет ее за руку, чтобы ей зааплодировали погромче. Удивленная Лукреция подчиняется. Он благодарит ее. Она садится за столик.
– Вы были великолепны, – говорит Исидор.
– Но ведь ничего не получилось? Да? Получилось? И что произошло? Я совсем ничего не помню.
– Он заставил вас пережить ваше рождение. Была небольшая заминка, но он справился с ней.
– Какая заминка?
– Когда вы выходили из живота вашей матери. Вы как будто задохнулись. Он вас успокоил. Вы снова пережили это событие, но в лучших условиях.
Лукреция решительно поднимает воротник своего свитера и очень медленно опускает его. Проделав это несколько раз, она объясняет:
– У меня была в некотором роде фобия. Когда я надеваю свитеры, я всегда тороплюсь побыстрее протолкнуть голову. Это где-то глубоко в подсознании. Простое неудобство, но оно меня раздражало. А теперь я, кажется, излечилась от этого.