– Не стоит. Если ты не будешь продолжать упираться, все будет хорошо, – ответил Франк Готье. – Она отвергла бы любое твое предложение просто потому, что любит ставить новичков на место. Особенно женщин. Она женщин не любит. Но я хорошо знаю Тенардье. Она быстро вспыхивает и быстро остывает. Брось ты это недостающее звено, найди другую тему. Типа «надо ли сводить бородавки со ступней». Об этом она тебе не помешает написать. К тому же ей ужасно нравятся такие статьи.
Лукреция обвела взглядом присутствующих.
– Бедные мои друзья, вы так трепещете перед ней? Я вас действительно не понимаю! Вам неинтересно узнать правду о происхождении человека?
– Нет, – признал Жислен Бержерон.
– Мне тоже, – подтверждает Флоран Пеллегрини. – Мой отец был алкоголиком. Возвращаясь из пивной, он осыпал меня затрещинами. И я совершенно не хочу знать, кто его породил. Они наверняка были еще хуже.
Лукреция стучит ладонью по столу.
– Эй, ребята! Я серьезно! Происхождение человечества – это главный вопрос. Откуда мы? Почему люди появились на этой земле? Почему ты, Максим, и ты, Жислен, почему вы здесь, в одежде, пишете статьи вместо того, чтобы голыми собирать с деревьев зрелые фрукты? Откуда мы? Более потрясающей темы и не существует. Мне наплевать на бородавки на ступнях. Меня не волнует наследственная гомосексуальность. Мне чихать на сотню самых богатых французов. Сейчас, кстати, я нахожусь среди самых отсталых представителей человечества и с изумлением констатирую, что они почему-то называют себя журналистами. Я всегда считала, что к этой профессии по праву принадлежат самые любознательные и передовые люди. А вас, я вижу, интересуют только отношения с властью внутри вашей редакции.
Франк Готье большими глотками осушил кружку и счел нужным осадить юную стажерку:
– Так, малышка, давай-ка вспомним об уважении к старшим. Кто ты такая, чтобы нас судить? Здесь ты никто и ничто. Если хочешь, чтобы тебя приняли как полноправного члена в наш журналистский круг, пригнись и сиди тише воды, ниже травы.
Лукреция встала, чтобы уйти.
– Ладно, я поняла. Предложу эту тему в другой еженедельник.
Флоран Пеллегрини схватил ее за локоть.
– Подожди, не будь такой чувствительной. Если все будешь принимать так близко к сердцу, долго в журналистике не продержишься. Дай подумать, может быть, есть способ выйти из положения.
Лукреция высвободила руку, поскольку Пеллегрини успел как бы ненароком коснуться ее груди.
– Ну, и в чем твоя идея?
Ее коллега произнес лишь одно имя:
– Исидор Катценберг.
Все стали рыться в памяти, пытаясь вспомнить человека с таким именем.
– Вы не помните Катценберга?
Жислен Бержерон нахмурился.
– Катценберг? Которого прозвали «научным Шерлоком Холмсом»?
– Он самый.
– Он ни слова не написал за последние десять лет, – напомнил Максим Вожирар. – Говорят, он живет отшельником в каком-то замке.
– Возможно, но это не имеет значения. Он писал о науке так, как пишут детективы. А это ведь именно то, что ты хочешь сделать?
– Катценберг? Да он выбыл из игры, – пренебрежительно сказал Франк Готье.
Флоран Пеллегрини сделал еще один большой глоток пива и отеческим жестом положил руку на плечо девушки. На этот раз она его не оттолкнула.
– Я убежден, что если малышка сумеет пообщаться с ним и заразить его своим энтузиазмом по поводу недостающего звена, то он сможет помочь. Прямо скажем, не каждое утро убивают палеонтологов с мировым именем. Катценберг точно на это клюнет. А если он согласится влезть в это дело, то его подписи будет достаточно, чтобы убедить Тенардье.