– Хочу понять основные тенденции развития, учитывая воздействие всех факторов во всех возможных сферах деятельности – экономической, политической, социальной, технологической, культурной, – и проверить, как они влияют друг на друга, – скромно ответил Исидор. – На этой доске я определяю цикличность кризисов. Я вывожу рост и падение курсов сырья. Используя дерево, я делаю ставки на бирже. И получается. Игра на бирже – основной источник моих доходов. Так я зарабатываю на жизнь, а это ведь очевидное доказательство того, что идея верна? Поверьте мне, с ничтожными гонорарами научного журналиста я не смог бы купить и обустроить эту водонапорную башню.
Юная журналистка продолжала внимательно рассматривать древо.
– Разумеется, – продолжал он с широкой улыбкой на младенческом лице, – я не считаю себя Нострадамусом. Я не берусь предсказывать будущее, я стараюсь предвидеть в общих чертах эволюцию нашего общества. И, не хвастаясь, скажу, что пока дело идет лучше, чем я мог ожидать.
Лукреция нагнулась, разглядывая самые тонкие веточки.
– А что вы думаете о геополитике?
– Власть перемещается с востока на запад. Сначала центр мира был в Индии. Я думаю, все началось в Индии более пяти тысяч лет тому назад. Затем движение продолжилось на восток, по ходу солнца. Центр власти переместился в Месопотамию и Египет. Дальше на запад – греки и римляне. Дальше на запад – Австро-Венгерская империя, западный фронт (Франция, Испания, Голландия), Англия. Дальше на запад – пересекаем Атлантический океан. Власть теперь в Нью-Йорке. Еще дальше на запад – пересекаем американский континент. Власть перемещается в Лос-Анджелес. Мы все время идем на запад. Пересекаем Тихий океан. Вот власть находится в Токио, скоро она будет в Китае. А из Китая она вернется в Индию. Вот так выглядит географическая история власти и вероятная траектория ее движения по континентам и нациям.
– Другая тема. Безработица во Франции.
Исидор Катценберг набрал в легкие воздуха:
– Что касается современных западных обществ, скорее всего они решат проблему безработицы. Десять процентов населения станет очень много работать в творческих профессиях, а девяносто процентов не будет работать вовсе или время от времени, как простые исполнители. Десять креативных процентов будут в основном манипулировать идеями. Они страстно преданы работе, посвятят ей все свое время, получат много денег, тратить которые им будет просто некогда.
– А остальные? – прервала его девушка.
– Остальные? Ну, остальные девяносто некреативных процентов станут часто менять место работы, мало зарабатывать, мало интересоваться самим трудом, зато будут бесконечно развлекаться. Будут, кстати, идентифицировать себя не по профессии, а скорее всего по своим хобби. Я очень верю в развитие добровольческих ассоциаций. Например, девушка, временно работающая секретарем, иногда подрабатывающая няней и периодически снимающаяся в кино в эпизодических ролях, будет представляться как член районной ассоциации, борющейся за охрану окружающей среды.
– Я не поняла, почему вы утверждаете, что представители творческих профессий будут «манипулировать идеями»?
– В будущем нет открытий, изобретений и кардинальных нововведений. Технологии будут распространяться одновременно и повсеместно, у людей будут одинаковые машины, одинаковый стиральный порошок, одинаковые компьютеры. Зачем же тогда предпочитать один товар другому? Все решит небольшой перевес в дизайне, цвете, названии, подаче марки. Все будет зависеть от удачного слогана и способа презентации.
– Но это несправедливо по отношению к некреативному населению.