Атмосфера напоминает мне начала занятий моего детства, когда мы ждали перед школой и обсуждали, что за учителя у нас будут.
Наконец появляется Рауль с повязкой на голове. К нам он не подходит и даже не отвечает на мое приветствие. Он демонстративно вступает в оживленный разговор с незнакомцами.
— Мне надоело ждать, — жалуется Мэрилин. — Мне холодно, я вся мурашками покрылась.
Фредди обнимает ее за плечи, чтобы согреть, и она нежно прислоняется к нему. К нам подходит Мата Хари.
— Кажется, учеников стало меньше. Двое отсутствовали на перекличке. Нас теперь только 140.
— Они нас убивают, убивают одного за другим, — восклицает Прудон. — Тут не школа, а бойня. Дебюсси был первым, за ним последовали другие. Мы все там будем.
— А что случилось с этими двумя? — обеспокоен-но спрашивает Люсьен Дюпре, бог-ученик с косоглазием.
— Они наверняка потерялись в лесу, — говорю я уклончиво.
— Вы думаете, они решились на ночную вылазку? — удивляется он.
— А может, они решили вернуться в Империю ангелов? — делаю я предположение.
— Афина говорила о наказании за богоубий-ство, — напоминает Мэрилин.
— Боги Олимпа мне всегда казались варварами. Наш сегодняшний профессор, Кронос, просто-напросто поедал собственных детей.
Ора Эвномия, по-прежнему безупречная в шафранного цвета одеяниях, приглашает нас следовать за ней на южный проспект.
Мы идем целой процессией. Я пользуюсь этим, чтобы найти Рауля.
— Я ударил тебя, чтобы спасти. Я знаю, ты хотел помочь отцу, но твоя жертва ему бы не помогла.
Он тяжело смотрит на меня, и я понимаю, что еще слишком рано для примирения и извинений.
Дворец Кроноса расположен по правой стороне проспекта. Благодаря пристроенной сбоку колокольне он похож на церковь. Колокола отчаянно звонят, напоминая о начале сессии.
Портал широко раскрыт, и ора Эвномия велит нам занять места на деревянных скамейках перед эстрадой, на которой стоит письменный стол, рядом с ним — огромная подставка для яйца метровой высоты, а у ее основания — две дыры и выдвижной ящик. Позади черная доска ожидает прихода профессора.
Рауль усаживается подальше от меня.
Я осматриваюсь. На полках по стенам в беспорядке расставлены будильники, настольные и напольные часы, часы с кукушкой, клепсидры, песочные и солнечные часы. Здесь есть коллекционные экземпляры, которые должны стоить целое состояние, другие поскромнее, из бакелита и даже из пластика. Все это беспорядочно тикает.
Мы ждем, шушукаясь, пока в глубине не открывается дверь и из нее появляется старик более двух метров высотой, лицо которого подергивается от нервного тика.
Не успевает он появиться, как все часы перестают идти. Он кашляет в руку, и мы замолкаем в ожидании.
— На Олимпе мы любим загадки, — начинает он. — Так вот я вам предлагаю одну:
«Он пожирает все: Птиц, зверей, деревья, цветы. Он грызет железо, кусает сталь, Превращает твердые камни в пыль, Убивает королей, разрушает города И сравнивает самые высокие горы. Кто он?»
Он смотрит на нас молча, потом садится со спокойным видом.
— Ни у кого нет идеи?
Никто не пророняет ни звука. Тогда, как будто со вздохом, он бросает:
— Время.
Он встает и пишет на доске: «Кронос».
— Я Кронос, бог времени.