Николя стал оплакивать своего друга. Все было кончено. Никогда больше Уарзазат не будет скакать вдоль стены, услышав слово «кошка». Никогда больше не откроет дверь за ручку в веселом прыжке. Никогда больше Николя не доведется защищать его от больших немецких овчарок.
Уарзазата больше не было.
— Завтра отвезем его на Пер-Лашез, на собачье кладбище, — сказал Джонатан. — Купим ему могилу за четыре с половиной тысячи франков, знаешь, такую, где можно поставить фотографию.
— П-правильно… — всхлипнул Николя, — уж это он заслужил.
— А потом пойдем в Общество защиты животных, и ты выберешь другую собаку. Может, на этот раз, возьмешь себе мальтийскую болонку? Они тоже очень милые.
Люси не могла прийти в себя. Она не знала, с какого вопроса начать. Почему его так долго не было? Что случилось с собакой? Что случилось с ним самим? Хочет ли он есть? Подумал ли он о том, как они волновались?
— Что там внизу? — спросила она наконец без дрожи в голосе.
— Ничего особенного.
— Ты знаешь, на кого ты похож? А собака… Можно подумать, что она угодила в электромясорубку. Что с ней произошло?
Джонатан провел грязной рукой по лбу.
— Нотариус был прав, там внизу полно крыс. Уарзазата разорвали бешеные крысы.
— А ты?
Он усмехнулся.
— Я малость покрупнее, они меня боятся.
— Это безумие! Что ты делал там восемь часов? Что там внизу, в этом проклятом подвале? — вспылила Люси.
— Я не знаю, что там внизу. Я до конца не дошел.
— Ты не дошел до конца!
— Нет, там очень-очень глубоко.
— За восемь часов ты не дошел до конца… нашего подвала!
— Нет. Я остановился, когда увидел собаку. Везде была кровь. Ты знаешь, Уарзазат дрался отчаянно. Невероятно, что такой малыш сумел так долго продержаться.
— Где ты остановился? На полдороги?
— Кто его знает? В любом случае дальше я идти не мог. Я тоже боялся. Ты ведь в курсе, что я не выношу темноту и насилие. Любой бы остановился на моем месте. Невозможно все время идти в неизвестность. Ты представить себе не можешь, как там… Как там темно. Там смерть.
Когда он произнес эту фразу, левый угол его рта дернулся в мучительной гримасе. Люси никогда не видела своего мужа таким. Она поняла, что не стоит больше давить на него. Она обняла его за талию и поцеловала в холодные губы.
— Успокойся, все позади. Заколотим дверь и не будем больше об этом говорить.
Он отпрянул.
— Нет. Ничего не закончилось. Я остановился в опасной зоне. Насилие всегда пугает, даже если оно направлено против животных. Любой на моем месте поступил бы так же. Но я должен довести дело до конца, может быть, цель совсем близка…
— Ты что, хочешь туда вернуться?!
— Да. Эдмон там прошел, я тоже пройду.
— Эдмон? Твой дядя?
— Он что-то делал там внизу, я хочу знать, что именно.
Люси подавила стон.
— Пожалуйста, ради меня и Николя, не спускайся туда больше.
— У меня нет выбора.
Губы Джонатана снова дернулись.