На мгновение ее отвлекло внезапное воспоминание о Джеффе Аллене, бродяге, ехавшем на «Комете»; ей вспомнился момент, когда она восхищалась его попыткой облегчить ей общение с ним; он пытался убедить ее, что знает, куда едет, а не просто передвигается куда глаза глядят. Она слабо улыбнулась при мысли, что теперь испытала обе роли и узнала, что нет ничего хуже и бесполезнее для человека, чем перекладывать на другого груз отказа от выбора. Она испытывала странное, безмятежное спокойствие и понимала, что так проявляется напряжение, но напряжение величайшей ясности. Она поймала себя на мысли: «Она отлично ведет себя в чрезвычайной ситуации, у меня с ней не будет проблем», – и тут же поняла, что думает о себе.
Давайте же отложим до послезавтра, мисс Таггарт, – сказал Мидас Маллиган, – сегодня вы еще с нами.
Благодарю вас, – сказала она.
Она осталась стоять у окна, а они занялись обсуждением дел в долине; проводилось последнее совещание месяца. Они только что поужинали. Она вспомнила о своем первом ужине здесь месяц назад. Сейчас на ней был тот же, что и тогда, серый костюм, который был бы уместнее в ее кабинете, а не крестьянская юбка, которую так славно носить на солнце. Пока я еще здесь, думала она, по-хозяйски опираясь рукой о подоконник. Солнце еще не скрылось за горами, но глубокое небо было ровного, обманчиво ясного голубого цвета, который над горизонтом смешивался с голубизной скрытых за горами облаков, образуя покрывало, в складках которого спряталось солнце. Верхний край облаков окаймляла тонкая огненная черта, напоминавшая о неоновом сиянии городских огней, о голубых артериях рек на карте… о схеме железнодорожных путей, прочерченной белым огнем небес.
Она слышала, как Маллиган перечисляет Галту имена тех, кто не возвращается во внешний мир.
У нас есть работа для всех, – сказал Маллиган. – В целом в этом году вовне вернутся только человек десять – двенадцать, и то в основном чтобы свернуть дела, распродать имущество и переехать сюда на постоянное жительство. Думаю, мы провели здесь последний отпускной месяц, потому что менее чем через год мы все будем жить в долине.
Хорошо, – сказал Галт.
– Иначе и нельзя, учитывая положение вовне. -Да.
Франциско, – спросил Маллиган, – ты возвращаешься через несколько месяцев?
Самое позднее в ноябре, – ответил Франциско, – я сообщу вам на коротких волнах, когда буду готов вернуться. Включите, пожалуйста, отопление в моем доме к моему возвращению.
Обязательно, – сказал Хью Экстон. – К приезду тебя будет ждать ужин.
Джон, само собой, ты на сей раз не возвратишься в Нью-Йорк? – спросил Маллиган.
Галт бросил на него взгляд и ответил ровным голосом:
– Я еще не решил.
Ей бросилось в глаза, как резко подались вперед и удивленно уставились на него Франциско и Маллиган, в то время как Хью Экстон медленно повернул к нему лицо: казалось, Экстон не удивился.
Уж не намереваешься ли ты еще год повариться в этом аду? – воскликнул Маллиган.
Намереваюсь.
Но, ради Бога, Джон, зачем?
Я вам скажу, когда решу.
Но у нас не осталось там никаких дел. Мы заполучи ли всех, кого знали или могли знать. Наш список исчерпан, за исключением Хэнка Реардэна, и он будет наш до конца года, как и мисс Таггарт, если пожелает. Так что все, твоя задача выполнена. Там нечего ждать, кроме финальной катастрофы, когда крыша обрушится на головы жильцов.
Я это знаю.
Джон, я не хотел бы, чтобы она рухнула на голову тебе.
Я никогда не давал повода волноваться из-за меня.