Ваш моральный кодекс, который, по хвастливым утверждениям его сторонников, основан на вечных, абсолютных, объективных моральных ценностях и не унижается до ценностей условных, относительных, субъективных, – ваш моральный кодекс предлагает в качестве абсолюта такие правила нравственного поведения: то, чего хотите вы, есть зло; если того же хотят другие, это благо; если мотив ваших действий – ваше собственное благоденствие, это не разрешается; если же мотивом служит благоденствие других, можно все.
Такой двойной, двуликий моральный кодекс не только разлагает вас, но и разбивает все человечество на два враждебных лагеря: в одном лагере находитесь вы, в другом – все человечество. Лишь вы – изгнанник, не имеющий права хотеть жить. Лишь вы – слуга, остальные – хозяева, лишь вы должны отдавать, остальные – брать, вы – вечный Должник, остальные кредиторы, и вам никогда не погасить свой долг перед ними. Вы не должны подвергать сомнению их права на вашу жертву, вас не должна интересовать природа их желаний и потребностей; их право даровано им отрицанием, тем, что они – не вы.
Для тех же из вас, кто может поставить все это под сомнение, в вашем моральном кодексе приготовлен утешительный приз, одновременно играющий роль западни: в нем говорится, что служить счастью других значит достичь собственного счастья, единственный способ достичь радости состоит в том, чтобы отказаться от радости в пользу других, единственный способ достичь процветания – отказаться от своего богатства в пользу других, единственный способ защитить собственную жизнь – защищать всех, кроме самого себя; а если вы не находите в этом радости, вы сами в этом виноваты, и это лишь служит доказательством вашей греховности, не будь вы грешны, вы с радостью устроили бы пир для других и находили бы достойным питаться теми крохами, которые они соблаговолят вам кинуть.
Вы, не имеющие представления о чувстве собственного достоинства, принимаете вину и не осмеливаетесь задавать вопросы. Но вы знаете ответ, хотя не признаетесь в этом и отказываетесь признать то, что видите, ту скрытую предпосылку, которая движет вашим миром. Вы знаете ответ – он дан вам не в метких словах, а в мрачных предчувствиях, в охватившей вас путанице, в ваших метаниях от преступного самообмана к неохотному применению принципа столь порочного, что его лучше не упоминать.
Я, не принимающий ни не принадлежащих мне ценностей, ни вины за то, что сделано не мной, я задаю те вопросы, которых вы избегали. Почему служить чужому счастью нравственно, а своему – нет? Если наслаждение есть ценность, почему чужое наслаждение нравственно, а ваше – нет? Если ощущать вкус пирога есть ценность, почему дать возможность ощутить этот вкус другим – ваша нравственная цель, но ощущать его самому – безнравственное потворство собственным слабостям? Почему испытывать желание нравственно, когда речь идет о других, но не о вас? Почему отдавать ценности, которые вы произвели, нрав ственно, а оставлять их себе – нет? И если с вашей стороны безнравственно оставлять себе произведенные ценности, почему для других брать их – нравственно? Если вы поступаете самоотверженно и добродетельно, отдавая, разве другие поступают не эгоистично, разве они не грешат, принимая? Разве добродетель означает служение пороку? Разве цель добродетельных людей – самопожертвование ради тех, кто полон зла?