Мисс Таггарт? Неужели это вы? – радостно просто нала обычно строгая и несклонная к эмоциям мисс Айвз.
Здравствуйте, мисс Айвз. Надеюсь, я вас не напугала? Вы уже знали, что я жива?
О да! Узнала по радио сегодня утром.
Мистер Реардэн у себя?
Нет, мисс Таггарт, он… в Скалистых горах… ищет… то есть…
Да, я знаю. Нельзя ли с ним связаться?
Он должен вот-вот позвонить. Он остановился в Лос– Гатосе, в Колорадо. Я позвонила ему туда, как только услышала новость, но его не было на месте, и я передала, чтобы он перезвонил мне, как только вернется в отель.
Как называется отель?
«Эльдорадо», в Лос-Гатосе.
Спасибо, мисс Айвз. – Она собиралась повесить трубку.
Да, мисс Таггарт! -Да?
Что с вами случилось? Где вы были?
Я… я расскажу при встрече. Сейчас я в Нью-Йорке. Когда позвонит мистер Реардэн, передайте ему, что я у себя дома.
Да, мисс Таггарт.
Она положила трубку, но не сняла с нее руки, стремясь продлить контакт с тем, что имело для нее значение. Она осмотрела свою квартиру, взглянула из окна на город, ей не хотелось снова погружаться в мертвый туман бессмысленности.
Она подняла трубку и вызвала Лос-Гатос.
Отель «Эльдорадо», – недовольно ответил ей сонный женский голос.
Прошу вас передать сообщение мистеру Генри Реардэну. Попросите его, когда он вернется…
– Подождите, пожалуйста, минутку, – протянула в ответ женщина недовольным тоном человека, который считает всякую просьбу что-то сделать посягательством на личную жизнь.
Она слышала, как переключается номер, потом последовало жужжание, минутное молчание, и наконец раздался ясный, твердый мужской голос:
– Алло. – Она узнала Хэнка Реардэна.
Она уставилась на телефонную трубку, как на дуло револьвера, с чувством человека, попавшего в западню, с трудом переводя дыхание.
Алло? – повторил он.
Хэнк, это ты?
В ответ она услышала тихий звук, то ли просто глубокий вдох, то ли вздох, а за ним – долгие, ничего не значащие щелчки в трубке.
Хэнк! Ответа не было.
Хэнк! – в ужасе закричала она.
Ей показалось, что в трубке сделали усилие, чтобы восстановить дыхание, потом она услышала шепот – не вопрос, а утверждение, которое все ставило на место:
Дэгни.
Хэнк, прости меня! Дорогой, прости! Так ты не знал?
Где ты, Дэгни?
С тобой все в порядке?
Конечно.
Разве ты не знал, что я вернулась, что я… жива?
Нет, я не знал.
О Боже! Прости мой звонок, я…
О чем ты говоришь? Дэгни, где ты?
В Нью-Йорке. Ты не слышал? Об этом сообщали по радио.
Нет. Я только что вошел.
Разве тебе не передали, чтобы ты связался с мисс Айвз?
Нет.
У тебя все хорошо?
Теперь? – Она услышала, как он тихо и радостно рассмеялся. С этого момента его голос наполнился весельем и молодостью, счастье росло в нем с каждым словом. – Когда ты вернулась?
Сегодня утром.
– Дэгни, где ты была? Она ответила не сразу.
– Мой самолет разбился, – сказала она. – Меня по добрали, мне помогли, но я не могла сообщить о себе.
Радость в его голосе померкла.
Скверная история.
Если ты об аварии, то все не так уж скверно. Я не по страдала, то есть легко отделалась.
Тогда почему же не могла сообщить о себе?
Там не было… не было средств связи.
Почему ты так долго не возвращалась?
Я… я не могу ответить сейчас.
Дэгни, тебе что-то угрожало?