Однажды, когда этот поклонник Шивы со злобой в сердце на поклонника Вишну склонился перед Махадевой, изображение божества внезапно изменилось на его глазах. Перед ним стоял Шива, как бы разделившийся надвое: одна сторона сохраняла образ Махадевы, а другая приняла вид Вишну, и обе слитые половины улыбались ему.
Если бы в наше время вникали в смысл этого сказания, не существовало бы раздоров между сектами, которые все поклоняются Единому Богу в разных видах, вражда между братьями стала бы невозможной.
Изучая эти символы, мы пришли, таким образом, к сознанию в них божественного смысла, который скрывается за этой внешней их формой.
Весь ход мыслей привел меня к весьма конкретному символу. Я выбираю его нарочно, чтобы проследить всю его эволюцию и показать вам, как свойственная развитому уму абстрактная идея вытекает из самого конкретного символа. Этот последний необходим, чтобы уяснить человеку невежественному какое-нибудь религиозное понятие. Позвольте мне немного отвлечься от вопроса и слегка коснуться тех разногласий, которые терзают современную Индию.
На Западе обыкновенно ей ставят в упрек ее идолопоклонство, и те, кто бывал тут, горько смеются над ее идолами и религиозными обрядами, даже не пытаясь вникнуть в их смысл и спросить у верующих, что они означают. Эти приезжие смотрели на все со стороны с предвзятым взглядом иностранца и, возвращаясь домой, распускали слух о бедных идолопоклонниках-индусах. Они уверяли, что необходимо укрепить в них духовную веру и поднять их с того низкого уровня, на котором они находятся. Вопрос об идолопоклонстве весьма важен, ибо в нем заключается и другой существенный вопрос: нужно ли в вопросах веры приспособляться к невежественным умам? Каким образом религия, доступная людям, стоящим на низкой ступени развития, может стать предметом уважения людей развитых, стремящихся к свету? Это задача трудная. То, что нужно для просвещения человека неученого, не может удовлетворить философа и глубокого мыслителя. Символизм, говорящий уму первого, будет отталкивать последнего. Если вы будете утверждать, что религия должна быть одна и та же для всех людей, тогда перед вами представятся два решения; или религия будет одна для всех, и тогда вы должны низвести ее до уровня самого неразвитого ума и понимания. Философ должен спуститься до уровня всякого землепашца или ребенка, и его высокие стремления должны сократиться до пределов того, что понятно всякому невежде. Или же у каждого человека будет своя религия, и тогда вы должны допустить различие представлений, согласно умственному развитию человека. Для философа религия будет носить характер философский, для ребенка – детский, и не будет ее унижением, а только подготовкой ребенка к будущей эволюции, которая поднимет его на высочайшие вершины религиозного сознания.