Марк недовольно скривился, слушая признания Данилы. Он не верил ни одному его слову. Но ведь и у самого Марка не было выбора. Мария с беременностью полностью переменилась. Она более не следовала его указаниям и требовала к себе Данилу.
Она ждала человека, который поселил в ней сомнения. И раз виновником появления этих сомнений был Данила, он же и должен был развеять их. По-другому невозможно… А поэтому Марк был вынужден согласиться.
— Хорошо, — прошептал Марк. — Но поверьте, если вы мне солгали, Данила… Если вы еще хоть раз нарушите свои обязательства… Если вы хоть что-то сделаете не так… Поверьте, я заставлю вас пожалеть об этом!!! Поверьте!!!
Марк ввел Данилу в огромный зал. В тот самый, где Данила впервые встретился с Марией.
Мария сидела за небольшим столиком, стоявшим в самом углу, рядом с иконостасом и множеством свечей.
Благородная Анна, как всегда, была рядом. Они читали книгу.
— Блаженная Святая Мария! — пропел Марк. — Что вы читаете?
Но Мария молчала. Искоса она смотрела на Данилу, который стоял чуть поодаль.
— О страданиях Иисуса Христа, принимающего на себя тяжкие крестные муки, — ответила за нее Анна.
— Понятно. Это очень поучительно, — отозвался Марк. — И очень кстати. Я ведь, Блаженная Святая Мария, привел Данилу. Он почти поправился. И будет говорить с тобой ровно столько, сколько ты захочешь… Пожалуйста. Развей свои подозрения! Мы все желаем тебе только добра! Тебе и твоему ребенку! Да, это правда…
Мария встала и подошла к Даниле.
— Прошлый раз ты поняла его неправильно, — продолжал щебетать Марк. — Он говорил вовсе не то, что тебе почудилось. Ведь правда, Данила?
Данила ничего не ответил. Как ему быть?.. Марк и Анна ни за что не оставят его наедине с Марией. А при них он не сможет ничего ей объяснить! Он не сможет сказать ни слова правды! Одно слово — и их растащат, и тогда все, конец.
«Так, стоп! — подумал Данила. — Бог дает мне все, что я хочу. А хочу ли я говорить с Марией? Хочу ли я?»
Взгляд Данилы, пребывающего в глубокой задумчивости, медленно пошел в сторону… И тут краем глаза Данила заметил живот! Большой-пребольшой живот Марии. Как минимум месяцев восемь! Его дочь…
Глаза Данилы наполнились слезами.
«Господи, Мария! — подумал он. — Девочка моя… Как же ты?»
«Я тоскую, Данила, — ответила Мария. — Ты поселил в моем сердце сомнения. Я верю своему брату, потому что люблю его. Но ты поселил во мне сомнения…»
Данила удивленно осмотрелся. Ни Марк, ни Анна не выглядели настороженными. Они не слышат этот разговор! Данила и Мария общаются через глаза! Конечно! Ведь это сон! Это сон! И Даниле не нужен был ни арамейский, ни латынь, чтобы понимать Иосию и Пилата. Конечно!
«Я очень много думал о тебе, Мария, — сказал Данила. — Очень переживал за тебя. Ты перестала плакать?»
«Да, я перестала, — ответила Мария. — Но я очень боюсь. Я очень боюсь…»
«Чего ты боишься, Мария?»
«Я боюсь, что случится что-то страшное. Ведь, когда я плачу, каждая моя слеза тушит горящую серу, что готова пасть на головы людей, — шептала Мария. — Когда я испытываю боль, моя боль держит небесные реки, чтобы не обрушились они на землю страшным потопом».
«Ты так защищаешь людей?» — мысленно спросил ее Данила.
«Да», — беззвучно ответила она.