Данила осуждает Темных, борется с ними. Но что такое эти Темные? Он ведь ничего не знает о них. Столько раз он вместе со своими друзьями — Анхелем, Андреем, Гаптеном — обсуждал это? Но ответ всегда был один: «Тьма — это Зло, это плохо». Но разве это ответ? Тьма — это только слово. Слово, которым обычно обозначают что-то плохое. Но что стоит за этим словом? И кто присвоил его кому-то или чему-то? Кто судил?..
И разве Источник Света что-то говорил Даниле о том, что Тьма — это Зло? Разве сказал Источник Света Даниле: «Пойди отыщи зло и убей его». Нет, не говорил. Но Данила пошел и, более того, ищет. Вроде бы «Кощееву смерть», а на самом деле — «то, не знаю что». И вообще, откуда Даниле известно, что Источник Света называл Тьмой? Может быть, Он называл Тьмой тех, кто считает себя Светлыми. Как знать?..
— Мы служим потомкам Христа, — внезапно раздалось откуда-то сзади.
Данила резко обернулся, пытаясь понять, где же он мог слышать этот голос…
Над ним возвышалась грузная фигура человека с темным землистым лицом, черной бородой, в одеянии, похожем на монашескую сутану. Катар! Тот самый Темный Посвященный, который говорил на Встрече Двадцати Четырех! Гот самый, что был учителем Нины…
— Катар… — прошептал Данила.
— Две тысячи лет они хранят обет горя и личного страдания, — продолжал Катар. — Они не должны ни смеяться, ни даже улыбаться. Никогда. Да, мытемные, потому что мы делаем все, чтобы им легче было нести эту ношу. Ношу страдания и искупления.
— Никогда? — не понял Данила, ощущая какую-то предельную абсурдность этого странного обета. — А что случится, если они все-таки не сдержатся?
— Война и смерть… — ответил Катар.
— С кем? Какая война?! — на Данилу накатили страшные военные воспоминания, дыхание перехватило.
— Вы когда-нибудь слышали о Карибском кризисе?
— О Карибском кризисе? — переспросил Данила. — Это когда чуть было не началась третья мировая война между США и Советским Союзом?
— Да.
— Конечно, слышал.
— Тогда чуть было не рассмеялась мать Марии, — сказал Катар. — Она была еще девочкой. Детей трудно удерживать от смеха.
— Ерунда, — отрезал Данила. — Это просто политика.
— А когда в свое время, тоже в детстве, рассмеялась бабушка Марии, началась вторая мировая война.
— Бред… Не может быть… — прошептал Данила.
— Так было во все времена, — Катар не обратил на возражения Данилы никакого внимания. — Но теперь с каждым поколением последствия нарушения обета становятся все более и более страшными…
— Послушайте, — Данила недоверчиво посмотрел на Катара, — вы что хотите сказать? Что вы являетесь оплотом мира и защищаете человечество? Я правильно вас понимаю? Но как же, в таком случае, все то, что вы говорили на Встрече Двадцати Четырех?.. Когда вы врали — тогда или сейчас? Там звучали прямо противоположные вещи. Вы обещали сеять панику и смуту, вселять в людские сердца страх и отчаяние…
— Я говорил, что мы заставим людей желать прихода могущественной силы, — ответил Катар. — Силы, способной избавить их от бремени свободы и тягостной муки выбирать. Вот что я говорил.
— И как это согласуется с тем, что вы мне рассказали про этих… потомков Христа?